Цветы всегда молчат
Шрифт:
Мастер-Дракон презрительно хмыкнул.
– Вы, кажется, забыли: судьба вашей дорогой подопечной висит на волоске! В ваших интересах быть сговорчивее, тогда с юной прелестницей ничего не случится.
Созерцатель грустно улыбнулся.
– Если вы, милорд, имеете в виду Фелисите, то разве возможно вернуть ей то, что так опрометчиво отняли? Увы, мой драгоценный Дурман обречен на увядание, и вам это известно.
Мастер-Дракон постучал пальцами по подлокотнику кресла. Судя по всему, он был озадачен таким ответом. Но Созерцатель
Когда тот заговорил, голос его звучал глухо, но резко:
– Есть обратный обряд. Ты слышал о нем?
– О да, но, насколько мне известно, этот обряд не проводился уже много лет.
– Не было необходимости. Но если ты мне поможешь, я проведу его для Фелисите.
– Однако, насколько мне известно, для обряда нужен некий специфический ингредиент? – склонил голову набок Созерцатель.
– Верно, этот ингредиент нужен еще и для того, чтобы… как это правильно выразить… навести морок на Светлого!
– Зачем вам нужно морочить Светлого? – удивился Созерцатель. То, что говорил Мастер-Дракон, весьма беспокоило его, но, согласно кодексу Созерцателя, он не имел права вмешиваться.
– Таково решение Старейшин, и я не стану обсуждать его с тобой, – прогрохотал Мастер-Дракон.
Созерцатель замолчал, примирительно подняв руки.
– Хорошо, – согласился он, – так что там с ингредиентом?
– Тогда тебе лучше подойти поближе и присесть вон на тот стул, – после того как Ленуа устроился, господин в маске продолжил, склонившись к нему: – Я уверен, что нас здесь никто не услышит, но предосторожность никогда не бывает излишней. Итак…
…Вернувшись в лавку, Гастон Ленуа отшвырнул шляпу и зонт и торопливо направился в подсобку. Здесь он поспешно сдернул покров с некого большого плоского предмета. Под пологом оказалось огромное зеркало в черной раме с черепаховой инкрустацией. Несколько секунд он колебался, косясь на свое отражение, затем махнул рукой, словно отгоняя назойливую муху, и пробормотал заклинание. Поверхность зеркала зарябила, будто то было не плотное стекло, а колеблемая ветром вода. Тяжело вздохнув, Ленуа все-таки переступил через раму и нырнул в черную зыбь…
Графство Нортамберленд, замок Глоум-Хилл, 1878 год
Крыша над замковым садом была сконструирована весьма занятно: в солнечный день она полностью открывалась, в дождливый же, как нынче, создавала плотный навес. Механизм, приводивший все это в движение, был ловко спрятан в изящные колонны, увитые плющом и диким виноградом.
Мифэнви прогуливалась по мощенной камнем тропинке под руку с Вардисом.
– Знаете, дядюшка, – негромко проговорила она, поднимая голову и ловя его взгляд; он смотрел на нее с теплой улыбкой, – иногда я чувствую, что потеряла себя в тот день, когда впервые переступила
– Ты жалеешь об этом, дитя мое? – спросил он, внимательно вглядываясь в ее лицо, должно быть, желая найти следы разочарования. Но Мифэнви лишь сияюще улыбнулась.
– Нет, что вы! – с восторженной поспешностью отвечала она. – Ведь обрела я в разы больше. И новую себя в том числе! – Глаза ее светились тихой сердечной радостью. – А ведь будут еще и детишки.
Вардис приостановился. Лицо его приняло серьезное и даже слегка растерянное выражение. Он, видимо, усиленно размышлял, с чего бы начать разговор на деликатную тему.
– Обещай мне, девочка моя, – сказал он наконец, – что не станешь расстраиваться, если у тебя не будет детей довольно долго.
– Насколько? – почти испуганно и совсем тихо отозвалась она, глядя на него с какой-то болезненной надеждой.
– Возможно, несколько лет. У Цветов с Садовниками с этим бывают проблемы, пока свет одной не уравновесит тьму другого. Но зато потом может рождаться едва ли не по малышу в год.
Мифэнви с облегчением вздохнула.
– Если так – я готова ждать сколько угодно, – радостно проговорила она, прижимая руки к груди, туда, где ухало сердце.
Вардис улыбнулся, словно стирая этой улыбкой неприятный отпечаток предыдущей беседы, и лукаво подмигнул ей:
– Но что-то мне подсказывает, что вы осчастливите меня внучатым племянником куда раньше. У тебя очень необычная сила. Я никогда не встречал прежде, чтобы Цветок раскрылся столь скоро и цвел так ярко!
Мифэнви даже смутилась от такой похвалы. Вардис собирался сказать что-то еще, но беседа их была прервана самым бесцеремонным образом – чуть ли им не под ноги и будто прямо из воздуха явились Колдер и еще какой-то человек невысокого роста.
Мифэнви негромко вскрикнула от неожиданности, Вардис посмотрел на вновь прибывших недовольно.
После того как Колдер представил гостя, тот поспешил расшаркаться и рассыпался в извинениях.
– Ах, миледи, простите, что мы потревожили вас своим внезапным вторжением, – пролепетал он, склоняясь к ее руке.
– Не нужно извинений, – застенчиво произнесла Мифэнви, – ведь, должно быть, лишь дело чрезвычайной важности могло заставить вас поступить столь бесцеремонно, потому что я уверена: вы, месье Ленуа, человек вежливый и любезный.
– Думаю, общение пойдет быстрее, если мы все присядем, – вмешался Вардис и указал на портик, который обрамляли синие звезды клематиса и где располагались уютные белые скамейки. Когда все разместились, Колдер взял ладони жены в свои и, перецеловав каждый пальчик, начал:
– Мейв, дорогая, мы с Вардисом виноваты перед тобой, потому что начали расследование всех случившихся с нами странностей, не сообщив тебе.
Мифэнви одарила строгим взглядом сначала одного, потом другого и покачала головой.