Цветы зла, Бодлер Шарль Пьер

Цветы зла

1970 г.

8.18 + -

рейтинг книги

Шрифт:

Предисловие

Безумье, скаредность, и алчность, и развратИ душу нам гнетут, и тело разъедают;Нас угрызения, как пытка, услаждают,Как насекомые, и жалят и язвят.Упорен в нас порок, раскаянье – притворно;За все сторицею себе воздать спеша,Опять путем греха, смеясь, скользит душа,Слезами трусости омыв свой путь позорный.И Демон Трисмегист, баюкая мечту,На мягком ложе зла наш разум усыпляет;Он волю, золото души, испепеляет,И, как столбы паров, бросает в пустоту;Сам Дьявол нас влечет сетями преступленьяИ, смело шествуя среди зловонной тьмы,Мы к Аду близимся, но даже в бездне мыБез дрожи ужаса хватаем наслажденья;Как грудь, поблекшую от грязных ласк, грызетВ вертепе нищенском иной гуляка праздный,Мы новых сладостей и новой тайны грязнойИща, сжимаем плоть, как перезрелый плод;У нас в мозгу кишит рой демонов безумный.Как бесконечный клуб змеящихся червей;Вдохнет ли воздух грудь – уж Смерть клокочет в нейВливаясь в легкие струей незримо-шумной.До сей поры кинжал, огонь и горький ядЕще не вывели багрового узора;Как по канве, по дням бессилья и позора,Наш дух растлением до сей поры объят!Средь чудищ лающих, рыкающих, свистящихСредь обезьян, пантер, голодных псов

и змей,Средь хищных коршунов, в зверинце всех страстейОдно ужасней всех: в нем жестов нет грозящихНет криков яростных, но странно слиты в немВсе исступления, безумства, искушенья;Оно весь мир отдаст, смеясь, на разрушенье.Оно поглотит мир одним своим зевком!То – Скука! – облаком своей houka [1] одетаОна, тоскуя, ждет, чтоб эшафот возник.Скажи, читатель-лжец, мой брат и мой двойникТы знал чудовище утонченное это?! [2]

Xука (гука) (фр.) – восточная трубка рода для курения опиума. – Прим. ред.

Перевод Эллиса

СПЛИН И ИДЕАЛ

I. Благословение

Когда веленьем сил, создавших все земное,Поэт явился в мир, унылый мир тоски,Испуганная мать, кляня дитя родное,На Бога в ярости воздела кулаки.«Такое чудище кормить! О, правый Боже,Я лучше сотню змей родить бы предпочла,Будь трижды проклято восторгов кратких ложе,Где искупленье скверн во тьме я зачала!За то, что в матери уроду, василиску,На горе мужу Ты избрал меня одну,Но, как ненужную любовную записку,К несчастью, эту мразь в огонь я не швырну,Я Твой неправый гнев обрушу на орудьеТвоей недоброты, я буду тем горда,Что это деревце зачахнет на безлюдьеИ зачумленного не принесет плода».Так, не поняв судеб и ненависти пенуГлотая в бешенстве и свой кляня позор,Она готовится разжечь, сойдя в Геенну,Преступным матерям назначенный костер.Но ангелы хранят отверженных недаром,Бездомному везде под солнцем стол и кров,И для него вода становится нектаром,И корка прелая – амброзией богов.Он с ветром шепчется и с тучей проходящей,Пускаясь в крестный путь, как ласточка в пол" тИ Дух, в пучине бед паломника хранящий,Услышав песнь его, невольно слезы льет.Но от его любви шарахается каждый,Но раздражает всех его спокойный взгляд,Всем любо слышать стон его сердечной жаждыИспытывать на нем еще безвестный яд.Захочет он испить из чистого колодца,Ему плюют в бадью. С брезгливостью ханжиОтталкивают все, к чему он прикоснется,Чураясь гением протоптанной межи.Его жена кричит по рынкам и трактирам:За то, что мне отдать и жизнь и страсть он мог,За то, что красоту избрал своим кумиром,Меня озолотит он с головы до ног.Я нардом услажусь и миррой благовонной,И поклонением, и мясом, и вином.Я дух его растлю, любовью ослепленный.И я унижу все божественное в нем.Когда ж наскучит мне весь этот фарс нелепыйЯ руку наложу покорному на грудь,И эти ногти вмиг, проворны и свирепы,Когтями гарпии проложат к сердцу путь.Я сердце вылущу, дрожащее как птицаВ руке охотника, и лакомым кускомВо мне живущий зверь, играя, насладится,Когда я в грязь ему швырну кровавый ком.Но что ж Поэт? Он тверд. Он силою прозреньяУже свой видит трон близ Бога самого.В нем, точно молнии, сверкают озаренья,Глумливый смех толпы скрывая от него.«Благодарю, Господь! Ты нас обрек несчастьям,Но в них лекарство дал для очищенья нам,Чтоб сильных приобщил к небесным сладострастьямСтраданий временных божественный бальзам.Я знаю, близ себя Ты поместишь Поэта,В святое воинство его Ты пригласил.Ты позовешь его на вечный праздник света,Как собеседника Властей, Начал и Сил.Я знаю, кто страдал, тот полон благородства,И даже ада месть величью не страшна,Когда в его венце, в короне первородства,Потомство узнает миры и времена.Возьми все лучшее, что создано Пальмирой,Весь жемчуг собери, который в море скрыт.Из глубины земной хоть все алмазы вырой, —Венец Поэта все сиянием затмит.Затем что он возник из огненной стихииИз тех перволучей, чья сила так светла,Что, чудо Божие, пред ней глаза людскиеТемны, как тусклые от пыли зеркала». [3]

Перевод В. Левика

II. Альбатрос

Когда в морском пути тоска грызет матросов,Они, досужий час желая скоротать,Беспечных ловят птиц, огромных альбатросов,Которые суда так любят провожать.И вот, когда царя любимого лазуриНа палубе кладут, он снежных два крыла,Умевших так легко парить навстречу бури,Застенчиво влачит, как два больших веслаБыстрейший из гонцов, как грузно он ступает!Краса воздушных стран, как стал он вдруг смешон!Дразня, тот в клюв ему табачный дым пускает,Тот веселит толпу, хромая, как и он.Поэт, вот образ твой! Ты также без усильяЛетаешь в облаках, средь молний и громов,Но исполинские тебе мешают крыльяВнизу ходить, в толпе, средь шиканья глупцов. [4]

Перевод П. Якубовича

III. Полёт

Высоко над водой, высоко над лугами,Горами, тучами и волнами морей,Над горней сферой звезд и солнечных лучейМой дух, эфирных волн не скован берегами,Как обмирающий на гребнях волн пловец,Мой дух возносится к мирам необозримым;Восторгом схваченный ничем не выразимым,Безбрежность бороздит он из конца в конец!Покинь земной туман нечистый, ядовитый;Эфиром горних стран очищен и согрет,Как нектар огненный, впивай небесный свет,В пространствах без конца таинственно разлитыйОтягощенную туманом бытия,Страну уныния и скорби необъятнойПокинь, чтоб взмахом крыл умчаться безвозвратноВ поля блаженные, в небесные края!..Блажен лишь тот, чья мысль, окрылена зарею,Свободной птицею стремится в небеса, —Кто внял цветов и трав немые голоса,Чей дух возносится высоко над землею! [5]

Перевод Эллиса

IV. Соответствия

Природа – строгий храм, где строй живых колоннПорой чуть внятный звук украдкою уронит;Лесами символов бредет, в их чащах тонетСмущенный

человек, их взглядом умилен.Как эхо отзвуков в один аккорд неясный,Где все едино, свет и ночи темнота,Благоухания и звуки и цветаВ ней сочетаются в гармонии согласной.Есть запах девственный; как луг, он чист и свят,Как тело детское, высокий звук гобоя;И есть торжественный, развратный аромат —Слиянье ладана и амбры и бензоя:В нем бесконечное доступно вдруг для нас,В нем высших дум восторг и лучших чувств экстаз! [6]

Перевод Эллиса

V. Люблю тот век нагой, когда, теплом богатый...

Люблю тот век нагой, когда, теплом богатый,Луч Феба золотил холодный мрамор статуй,Мужчины, женщины, проворны и легки,Ни лжи не ведали в те годы, ни тоски.Лаская наготу, горячий луч небесныйОблагораживал их механизм телесный,И в тягость не были земле ее сыны,Средь изобилия Кибелой взращены —Волчицей ласковой, равно, без разделенья,Из бронзовых сосцов поившей все творенья.Мужчина, крепок, смел и опытен во всем,Гордился женщиной и был ее царем,Любя в ней свежий плод без пятен и без гнили,Который жаждет сам, чтоб мы его вкусили.А в наши дни, поэт, когда захочешь тыУзреть природное величье наготыТам, где является она без облаченья,Ты в ужасе глядишь, исполнясь отвращенья,На чудищ без одежд. О мерзости предел!О неприкрытое уродство голых тел!Те скрючены, а те раздуты или плоски.Горою животы, а груди словно доски.Как будто их детьми, расчетлив и жесток,Железом пеленал корыстный Пользы бог.А бледность этих жен, что вскормлены развратомИ высосаны им в стяжательстве проклятомА девы, что, впитав наследственный порокТоропят зрелости и размноженья срок!Но, впрочем, в племени, уродливом телесно,Есть красота у нас, что древним неизвестна,Есть лица, что хранят сердечных язв печать, —Я красотой тоски готов ее назвать.Но это – наших муз ущербных откровенье.Оно в болезненном и дряхлом поколеньеНе погасит восторг пред юностью святой,Перед ее теплом, весельем, прямотой,Глазами, ясными, как влага ключевая, —Пред ней, кто, все свои богатства раздавая,Как небо, всем дарит, как птицы, как цветы,Свой аромат и песнь и прелесть чистоты. [7]

Перевод В. Левика

VI. Маяки

Река забвения, сад лени, плоть живая, —О Рубенс, – страстная подушка бренных нег,Где кровь, биясь, бежит, бессменно приливая,Как воздух, как в морях морей подводных бег!О Винчи, – зеркало, в чем омуте бездонномМерцают ангелы, улыбчиво-нежны,Лучом безгласных тайн, в затворе, огражденномЗубцами горных льдов и сумрачной сосны!Больница скорбная, исполненная стоном, —Распятье на стене страдальческой тюрьмы, —Рембрандт!.. Там молятся на гноище зловонном,Во мгле, пронизанной косым лучом зимы…О Анджело, – предел, где в сумерках смесилисьГераклы и Христы!.. Там, облик гробовойСтряхая, сонмы тел подъемлются, вонзилисьПерстами цепкими в раздранный саван свой…Бойцов кулачных злость, сатира позыв дикий, —Ты, знавший красоту в их зверском мятеже,О сердце гордое, больной и бледноликийЦарь каторги, скотства и похоти – Пюже!Ватто, – вихрь легких душ, в забвенье карнавальномБлуждающих, горя, как мотыльковый рой, —Зал свежесть светлая, – блеск люстр, – в круженье бальномМир, околдованный порхающей игрой!..На гнусном шабаше то люди или духиВарят исторгнутых из матери детей?Твой, Гойя, тот кошмар, – те с зеркалом старухи,Те сборы девочек нагих на бал чертей!..Вот крови озеро; его взлюбили бесы,К нему склонила ель зеленый сон ресниц:Делакруа!.. Мрачны небесные завесы;Отгулом меди в них не отзвучал Фрейшиц…Весь сей экстаз молитв, хвалений и веселий,Проклятий, ропота, богохулений, слез —Жив эхом в тысяче глубоких подземелий;Он сердцу смертного божественный наркоз!Тысячекратный зов, на сменах повторенный;Сигнал, рассыпанный из тысячи рожков:Над тысячью твердынь маяк воспламененный;Из пущи темной клич потерянных ловцов!Поистине, Господь, вот за твои созданьяПорука верная от царственных людей:Сии горящие, немолчные рыданьяВеков, дробящихся у вечности твоей! [8]

Перевод Вяч. Иванова

VII. Больная муза

О муза бедная! В рассветной, тусклой мглеВ твоих зрачках кишат полночные виденья;Безгласность ужаса, безумий дуновеньяСвой след означили на мертвенном челе.Иль розовый лютен, суккуб зеленоватыйИзлили в грудь твою и страсть и страх из урн?Иль мощною рукой в таинственный МинтурнНасильно погрузил твой дух кошмар проклятый?Пускай же грудь твоя питает мыслей рой,Здоровья аромат вдыхая в упоенье;Пусть кровь твоя бежит ритмической струёй,Как метров эллинских стозвучное теченье,Где царствует то Феб, владыка песнопенья,То сам великий Пан, владыка нив святой. [9]

Перевод Эллиса

VIII. ПРОДАЖНАЯ МУЗА

Любовница дворцов, о, муза горьких строк!Когда метет метель, тоскою черной вея,Когда свистит январь, с цепи спустив Борея,Для зябких ног твоих где взять хоть уголек?Когда в лучах луны дрожишь ты, плечи грея,Как для тебя достать хотя б вина глоток, —Найти лазурный мир, где в жалкий кошелекКладет нам золото неведомая фея.Чтоб раздобыть на хлеб, урвав часы от сна,Не веруя, псалмы ты петь принуждена,Как служка маленький, размахивать кадилом,Иль акробаткой быть и, обнажась при всех,Из слез невидимых вымучивая смех,Служить забавою журнальным воротилам. [10]

Перевод В. Левика

IX. Дурной монах

На сумрачных стенах обителей святых,Бывало, Истина в картинах представалаОчам отшельников, и лед сердец людских,Убитых подвигом, искусство умеряло.Цвели тогда, цвели Христовы семена!Немало иноков, прославленных молвою,Смиренно возложив свой крест на рамена,Умели славить Смерть с великой простотою.Мой дух – могильный склеп, где, пОслушник дурной,Я должен вечно жить, не видя ни однойКартины на стенах обители постылой…– О, нерадивый раб! Когда сберусь я с силойИз зрелища моих несчастий и скорбейТруд сделать рук моих, любовь моих очей? [11]

Перевод П. Якубовича

1 2 3 4 5 6 7-18