Цыганка
Шрифт:
— Я не думаю, что у тебя есть право задавать мне вопросы после того, как ты вел себя со мной, — ответила она беззаботно.
Он снова угрюмо взглянул на нее.
— Таких шлюх, как ты, следует гнать из города, — сказал Джон.
До этого самого момента Бет намеревалась уехать тихо, без взаимных обвинений, но то, что он назвал ее шлюхой, все изменило.
— Слушай, ты, лицемерный болван! — воскликнула она. — Ты хотел меня с самого первого дня, как я сюда приехала. Я держала тебя на расстоянии три месяца, а когда все же сдалась, ты оторваться от меня не мог.
— Ты
Бет вызывающе уперла руки в бока.
— Ты, жалкий червяк! — прошипела она. — Как ты смеешь пытаться облегчить свою совесть, сваливая все на меня? Это твоя вина, потому что это у тебя есть жена и дети. Думаю, твоя бедная жена поняла бы, что это ты воспользовался мной!
— Моя жена — достойная женщина, — парировал он. — Она бы поняла, что такая шлюха, как ты, мне не ровня.
Бет была в ярости.
— Достойная женщина! Это что еще значит? Что она разрешает тебе иметь ее в темноте и в ночной рубашке, застегнутой наглухо? Неудивительно, что ты меня хотел, — готова поспорить, что со мной ты воплотил в реальность все свои маленькие грязные фантазии, которые у тебя были. Но может быть, сейчас твоя жена сама спит с кем-то, пока ты торчишь здесь. Быть может, она даже знает теперь, что значит быть любимой настоящим мужчиной, а не каким-то самодовольным слабаком.
Джон поднял руку, чтобы ударить ее, но Бет оттолкнула его.
— Только пальцем меня тронь — и ты пожалеешь! — прорычала она. — Я могу выйти на Фронт-стрит прямо сейчас и созвать толпу, которая шкуру с тебя сдерет. У меня есть друзья в этом городе. А теперь прочь с дороги!
Тогда он выскользнул из комнаты словно змея. Бет злилась и немного стыдилась того, что не сразу увидела его истинную сущность.
Бет мчалась на довольно большой скорости, дул холодный ветер, и ее лицо покалывало, словно маленькими булавками. Она как могла старалась стереть из памяти Джона. Бет все же испытывала гордость, потому что смогла поставить его на место — год или два назад такое ей просто не удалось бы. Но нельзя было допускать до этого, и она чувствовала себя несколько уязвленной. Ей было стыдно.
Снег покрывал толстым девственно белым одеялом берега реки и пни срубленных деревьев. Но позади, там, где склоны были слишком крутыми для лесозаготовок, покрытые снегом ели выглядели просто великолепно. Не было слышно ни звука, лишь жаркое дыхание собак, ритмичный топот их лап и шелест металлических полозьев саней по снегу. Бет знала, что на задке саней стоит Кэл, но он вел себя так тихо, что ей казалось, будто она совершенно одна с бегущими собаками.
Слабые лучи солнца пробивались сквозь облака. Бет приятно было оставить позади шум и сплетни Доусона.
Она никогда раньше не ощущала такого умиротворения. Сколько Бет себя помнила, вокруг нее всегда были люди и шум. Даже в горах на тропе рядом всегда были люди. В Доусоне она часто спрашивала старых старателей, которых от ближайшего соседа отделяли многие мили, о том, как им удается жить в таком одиночестве. И почти все они говорили, что ценят его. Теперь
— Почти приехали, — склонился к ее уху Кэл. — Через пару минут будем на Бонанзе. Это место называлось Кроличьим ручьем до тех пор, пока здесь не нашли золото, и готов поспорить, что тогда здесь было очень красиво.
Собаки свернули с Юкона на Кроличий ручей. Через считанные минуты они уже неслись мимо многочисленных заваленных снегом хижин, из труб которых поднимался дым. Собаки лаяли, пробегая мимо, и их лай тут же подхватывали другие — каждый пес передавал сообщение о том, что к ним едут чужаки.
Когда Бет представляла себе сказочные золотые прииски, перед ее внутренним взором проносились идиллические картины: мужчины в летних рубашках возились в воде под тенистыми деревьями, в окружении усыпанных цветами лугов. Возможно, так оно и было до начала золотой лихорадки, но сейчас деревья были срублены, а вокруг каждой маленькой хижины или лачуги, мимо которых они проезжали, валялось прикрытое снегом оборудование; промывочные желоба, кирки, лопаты и тачки были разбросаны на грязном утоптанном снегу. Мужчины, больше похожие на горилл в тяжелых шубах и шапках, сидели возле костров или выбрасывали лопатами грязь из ям.
— Впереди участок Страуса, — крикнул ей Кэл. — Видите этот флажок? Он каждое утро его поднимает. Сам его сшил. Бет увидела голубой флаг с какой-то коричневой фигурой, но лишь когда собаки начали замедлять ход, она улыбнулась, разобрав, что это вырезанный из кожи страус.
Два больших маламута, один черный с белым, второй черный с серым, бросились к ним из хижины, виляя хвостами и подвывая, что, как было известно Бет, являлось характерным признаком этой породы.
— Они знают, что я всегда им что-нибудь привожу, — сказал Кэл, останавливая своих собак и спрыгивая с саней. — Но лучше вы угостите их сами.
Бет слезла с саней и взяла мешок, который протянул ей Кэл. В мешке лежали две большие кости, и она, немного нервничая, отдала их собакам. Она перевидала тысячи собак этой породы, а также хаски с тех пор, как они отправились в путь в Скагуэе. Бет восхищалась их силой и смелостью, но еще ни разу не подходила к ним так близко.
— Не бойтесь их, — сказал Кэл. — Маламуты как люди, и вы им понравитесь.
— Здорово, Кэл, — послышался голос из хижины, и оттуда вышел, шаркая ногами, немолодой мужчина с большой бородой, в толстой шубе и всклокоченной меховой шапке. — Останавливаешься здесь или везешь эту красивую молодую леди дальше?
Бет улыбнулась.
— Ее прогулка заканчивается здесь, Оз, — сказал Кэл. — Это мисс Болтон, знаменитая Цыганская Королева Клондайка. Она приехала к Джеку.
Прежде чем Бет успела пожать руку Озу, он повернулся и позвал Джека так громко, что собаки в упряжке завыли.
— Что ж, мисс, — сказал Оз, снова поворачиваясь к ней. — Надеюсь, вы привезли с собой свою скрипку, потому что я много слышал о том, как здорово вы на ней играете.
Внезапно на холме над ними показался Джек, который с радостным криком бежал к ним с такой скоростью, будто за ним черти гнались.