Цыганка
Шрифт:
Бет заглянула в шкаф и увидела, что его сумка с инструментами тоже исчезла. Джека всегда легко было уговорить, и если кто-то попросил его вчера о помощи, он не смог бы отказаться. Но она не понимала, почему, вернувшись за старой одеждой и инструментами, он даже не разбудил ее, чтобы сказать, куда идет, и не оставил записки.
Ее снова затошнило, но Бет решила, что это от голода, и спустилась вниз, чтобы позавтракать, надеясь, что Джек оставил записку у портье.
Но записки там не оказалось, а Бет пришлось выбежать из столовой: как только она почувствовала запах кофе, ее затошнило.
Вернувшись в комнату, она села возле открытого окна, глядя на людей, проходивших мимо гостиницы, и тут ее сердце неожиданно сжалось от страха. Что, если Джек уехал в Ном?
Мысль казалась абсурдной, ведь очередная золотая лихорадка не вызывала у него ничего, кроме легкого любопытства. Он даже заметил, что в Номе будет еще тяжелее, чем здесь, ведь город лежит за полярным кругом.
И все же по спине у нее пробежал холодок: ведь этот город существовал только благодаря непоследовательности и жадности, которые пробуждались в мужчинах при мыслях о золоте. Причем нельзя было сказать, что это случалось только с каким-то определенным типом людей, ведь здесь собрались представители всех слоев общества, и честных, приличных мужчин было куда больше, чем мошенников и жуликов.
Бет также было известно о том, что количество денег, которыми располагает мужчина, не играет никакой роли. Она видела, как владельцы огромных состояний теряли их за один вечер. Мечта Тео сбылась, когда они построили «Золотой самородок», но он все равно продал его втайне от нее и исчез вместе с деньгами. Почему Джек должен был поступить по-другому?
Бет отвернулась от окна и посмотрела на кровать. Получив деньги в банке, они положили их в мешочек и спрятали под матрас. Джек потратил около тысячи долларов, и пятьсот из них отдал ей. Если мешочка там нет, значит, он поступил как Тео.
Дрожа от волнения, Бет осторожно подошла к кровати и приподняла матрас. Она засунула под него руку, но ничего не нашла. У Бет вырвался непроизвольный крик отчаяния. Она обшарила кровать и, ничего не отыскав, схватила матрас и бросила его на пол. Но под ним ничего не было, лишь тонкая набивка из конского волоса поверх пружин.
Бет почувствовала головокружение. Она понимала, что Джек ничем не отличался от других мужчин, но и предположить не могла, что он способен поступить так низко.
Ведь он сказал, что не поедет в Ном за золотом, только чтобы оставаться с ней рядом, и она ему поверила.
Его предательство поразило ее гораздо сильнее, чем поступок Тео, ведь на Тео никогда нельзя было положиться. Но Честный Джек, человек, которому она полностью доверяла многие годы, ее утешитель, ее друг — как он мог так поступить?
Рыдая, Бет упала на кучу постельного белья. Она вспомнила, как Джек чуть ли не силой вложил ей в руку пятьсот долларов, говоря, что она не может приехать в Ванкувер, одетая как нищенка.
Этот предатель, должно быть, уже тогда планировал свой побег и дал ей эти деньги, только чтобы успокоить свою совесть.
Как он мог так с ней поступить?
Глава 37
Бет проплакала несколько часов. Билеты все еще лежали на туалетном столике, словно Джек хотел, чтобы она уехала утренним пароходом. Тогда он станет свободным и сможет присоединиться к разношерстному мужскому братству, которое любящей жене и семье предпочитает жизнь в вонючих сараях вдали от цивилизации, мечтая о золоте.
Девушка воскресила в памяти прошедшие недели, стараясь понять, не упустила ли она какого-нибудь знака, подтверждающего, что привязанность Джека к ней не так сильна, как она думала. Однажды Бет призналась ему в любви, и он тоже сказал, что любит ее. Но теперь она поняла, что Джек ее просто дразнил.
Она знала, что он был счастлив на Бонанзе, но, возможно, поторопилась с выводами, решив, будто жизнь с ней на Большой земле кажется ему более желанной. Теперь Бет пришло в голову, что Джек никогда не говорил о том, чем будет зарабатывать на жизнь, когда они уедут из Доусона. Сейчас его молчание по пути в Доусон тоже показалось ей подозрительным. Бет считала, будто Джек попросту потрясен тем, что Оз дал ему деньги, но что, если он чувствовал себя так, словно его пытались заманить в ловушку?
Может, это смешно, но что, если человеку, привыкшему к простой жизни вдали от других, перспектива провести всю оставшуюся жизнь в настоящем доме в окружении приличных уважаемых людей кажется страшнее смерти?
Но ведь Джек знал, что может поделиться с ней своими страхами. Так, значит, первые признаки появились еще во время работы в «Монте-Карло»? Когда Перси Тернбол сказал о том, что она стала легендой Доусона, Джек, вероятно, испугался, что ему всегда придется жить в ее тени? Что она будет ожидать от него только поддержки и он никогда не сможет жить так, как хочет?
Но почему он так решил? Бет думала, что ясно дала понять Джеку, что кроме него ее никто не интересует. Даже игра на скрипке не стояла на первом месте. Бет была бы счастлива играть только для него, ее больше не привлекало внимание публики.
Интересно, он ушел бы, если бы Бет призналась ему, что носит его ребенка?
Под вечер Бет наконец взяла себя в руки.
— Если ему больше нравится копаться в грязи в Арктике с толпой сумасшедших, чем уплыть вместе со мной в Ванкувер, то так ему и надо, — сказала она самой себе.
Она бросила матрас обратно на кровать и накрыла его покрывалом. Затем умылась и ужаснулась, увидев распухшие от слез веки.
— Ты больше не будешь плакать, — сказала она своему отражению в зеркале. — Ты спустишься в столовую и поужинаешь. А затем упакуешь вещи. Ты никому не покажешь, что тебя волнует его уход.
На следующее утро Бет расплатилась за номер.
— Мне нужен носильщик, чтобы доставить мой багаж на пароход, — сказала она управляющему отелем.
Вестибюль был полон людей, отправляющихся в Ном. Судя по их виду, вряд ли хоть одному из путешественников удастся пережить арктическую зиму, но они как стадо баранов собирались направиться туда следом за многочисленными предшественниками.