Цыганка
Шрифт:
Впрочем, Бет и сама испытывала раздражение по отношению к Тео. Она пыталась забыть обиду, которую он нанес ей в Скагуэе, и вернуться к тем отношениям, что были у них в Ванкувере, Но у нее ничего не получалось.
Впрочем, все распри и обиды были забыты, как только они добрались до озера Беннет. Перед ними предстала изумительная картина.
Вдоль поразительно красивого, длинного, узкого, скованного льдом озера, проложившего себе путь среди заснеженных гор, насколько хватал глаз, тянулась россыпь всевозможных палаток.
Здесь были собраны тысячи палаток, новых и потрепанных, всех форм и размеров, от крошечных одноместных до огромных шатров, пригодных для цирковых выступлений.
Бет и ее спутники знали, что тут заканчивается другой, более долгий маршрут через горы, начинающийся у перевала Уайт, и ожидали увидеть здесь множество людей, но не предполагали, что их будет столько. Кроме того, их поразило количество животных.
Перевал Уайт получил название «Тропа мертвой лошади», потому что на нем сотнями гибли лошади от голода и плохого ухода. Один из полисменов на границе обругал недалеких людей, которые по глупости отправлялись в путь, не захватив с собой фуража для животных. Но здесь было достаточно лошадей, а также собак, быков, ослов, коз и даже кур.
Отовсюду, сливаясь в общую какофонию, доносились разнообразные звуки: стук топоров и молотков, визг пил, собачий лай и человеческие крики. Пару лет назад на этом месте была безмолвная глушь, спокойствие которой лишь изредка нарушали индейцы или случайно забредшие сюда трапперы. Теперь здесь рос город.
Тео заметно ободрился, увидев шатер с надписями, гласившими, что здесь каждую ночь проводятся игры в покер и в фараон. Хотя Бет совсем не хотелось, чтобы Тео проиграл тут их последние деньги, она была рада снова видеть улыбку на его лице. Она сама могла заработать немного денег игрой на скрипке, как раньше на озере Линдеман.
— Сколько нам еще идти? — проворчал Тео, после того как час спустя Джек все еще продолжал вести их вдоль озера.
— Там больше деревьев. Гораздо проще построить плот, если не придется таскать бревна, — коротко ответил Джек.
Бет и Сэм переглянулись. Бет знала, что брат чувствует себя неловко, оказавшись между двумя враждующими сторонами. Ему нравились и Джек, и Тео, и Сэм находил оправдание для каждого из них. Сэм тоже любил сыграть в карты и выпить и до сих пор верил, что благодаря Тео они смогут разбогатеть. И в то же время он понимал, что все они зависят от Джека, потому что тот обладал навыками, необходимыми для того, чтобы целым и невредимым добраться до Доусона.
Сэм скорчил гримасу. Бет понимала его без слов. Ее брат считал, что Джек перегибает палку и что все они могут потратить несколько дней на отдых, прежде чем заняться постройкой плота.
Бет решила вмешаться и, подобрав юбки, подбежала к Джеку.
— Давай передохнем несколько дней, прежде чем приступать к постройке плота, — попросила она. — Я хочу сказать, сейчас только март и лед не растает до конца мая, так что у нас еще много времени.
Джек резко остановился, выпустив из рук веревку, за которую тащил сани, и посмотрел на Бет с некоторым изумлением.
— Ты видишь, сколько вокруг людей?
— Ну да, — пожала плечами девушка.
— С каждым днем их будет все больше и больше, — терпеливо объяснил Джек. — Они тысячами прибывают с двух перевалов, и совсем скоро все эти деревья будут срублены. Нам нужно приступить к заготовке бревен как можно скорее, сразу после того, как мы станем лагерем, потому что нас могут опередить.
Бет оценивающе смотрела на него. Джек был грязным и оборванным и ничем не отличался от любого другого золотоискателя: спутанная борода, длинные, тусклые от грязи волосы, кожа, потрескавшаяся от мороза. Но в отличие от других, в глазах у Джека не было жажды золота. Девушка сомневалась, что он вообще мечтал о богатстве, как Сэм или Тео.
— Это не лишено смысла, — кивнула она. — Но скажи мне, Джек Чайлд, что движет тобой? Не думаю, что это желание разбогатеть.
Он усмехнулся и оглянулся на Тео и Сэма, присевших передохнуть на санях.
— Кто-то же должен доставить вас туда в целости и сохранности.
— Ты так и не ответил на мой вопрос, — возразила Бет.
Джек улыбнулся и протянул руку, чтобы погладить ее по щеке.
— А по-моему, ответил.
К середине мая их «судно» было готово. Оно представляло собой грубо сколоченный плот с мачтой, рулем и поручнями по бокам, чтобы вещи не выбросило за борт во время сплава по бурному течению. Парни назвали его «Цыганка» и краской написали название и порядковый номер плота на поручне, идущем поперек носовой части. Сэмюэл Стил, старший офицер конной полиции, настоял, чтобы все плоты были зарегистрированы, и лично дал каждому из них порядковый номер и записал фамилии владельцев и их ближайших родственников на случай несчастий, которые могли произойти на долгом речном пути до Доусона.
Плот стоял у самого берега, как и тысячи других, ожидая дня, когда лед на озере тронется. Здесь встречались треугольные, овальные и круглые конструкции, огромные плоты для перевозки лошадей, ялики, плоскодонки, катамараны, каноэ, а некоторые вообще больше всего напоминали грубо сколоченные ящики.
Многие судна оставались недостроенными, и, несмотря на солнечные дни и безоблачное небо, воздух звенел от звуков пил, молотков и прочих инструментов. Везде слышались споры, а часто и ругань. Те, кто еще не успел закончить плот, были в напряженном состоянии и впадали в панику. Все остальные с нетерпением ждали.
Сейчас возле озера Беннет собралось около двадцати тысяч людей, их палатки стояли вдоль берега. Здесь можно было найти что угодно, в том числе палатки-бани, палатки-парикмахерские, церковь, казино и почту а также магазины, где можно было купить все, от хлеба до резиновых сапог. И все-таки благодаря бдительности полиции тут совсем не было преступности и мошенничества, как, например, в Скагуэе. Поговаривали, что кое-кто из людей Мыльного перешел через перевал, но их прогнали обратно и приказали никогда не возвращаться.
Единственной серьезной проблемой стали ссоры мужчин на лесопилках, где они распиливали свежее дерево на доски для плотов. Управиться с шестифутовой пилой можно было только вдвоем. Тот, кто стоял наверху лесов, направлял пилу по проведенной мелом линии на стволе, а его напарник должен был тащить ее вниз. Но когда огромные зубья вгрызались в дерево, на того, кто стоял внизу, летели опилки. Ему часто казалось, что его товарищ неверно направляет пилу, а тому, в свою очередь, не нравилось, что «нижний» слишком сильно придерживает ее за ручку. Жестокие споры часто перерастали в кровавые драки, и крепкая дружба, проверенная долгим путешествием, разрушалась навсегда.