Цыганок

Шлег Александр Карпович

Пробираясь в кромешной темноте к своей улице, Ваня невольно улыбался. "Ну и выдумщик этот Андрей! Ты, говорит, смуглый, тебе "Цыганок" в самый раз подойдет. А как самого "Цаплей" назовешь, - сердится".

Ваня осторожно вытащил из кармана часы, поднес к лицу. В темноте зеленовато светились стрелки и цифры с делениями. С восхищением глядя на них, Ваня позавидовал Андрею, что тот имеет такой чудесный трофей. Но тут же успокоил себя, - и у него когда-нибудь будет не хуже. Посмотрел еще раз на циферблат

и с тревогой подумал, что уже близится десятый час, а он еще не предупредил ребят о предстоящем задании.

Ваня перелез через изгородь и напрямик подался к дому Гены Гуринка.

В полночь он лежал вместе с Генкой и Гришкой в глубокой воронке от бомбы. В двадцати шагах от них ходил возле вагонов часовой. На другой стороне колеи прятались в темноте Митя Тарас и Вася Матвеенко.

Ваня приподнял голову, напряженно ловя звуки шагов часового. Они то слышались совсем рядом, затем медленно удалялись, замирали на мгновение и снова нарастали.

Часовой, видимо, слегка прихрамывал. Тяжелые шаги его по шлаку, перемешанному с песком, выделялись среди таинственных ночных шорохов. Вокруг стояла густая, почти осязаемая, холодная темнота.

– Скажи ты, ходит и ходит, будто его ключиком завели, - шепнул Гена Гуринок.

– Тс-с!
– сжал его руку Ваня.

– Что?
– зашевелился Гриша Голуб, лежавший по другую сторону от Вани. Я не...

Ваня ладонью зажал ему рот.

Шаги замерли. Неподвижно застыла на месте красная точка сигареты часового. Немец прислушивался.

Налетел ветер, угрожающе зашумел в ветвях старого тополя, стоявшего неподалеку. С тихим шелестом посыпалась на головы ребят невидимая в темноте листва.

Ваня вытянул шею, ища глазами огонек сигареты, который внезапно исчез, и в то же самое мгновение захрустел под сапогами часового шлак и песок.

Немец шел к воронке.

Друзья замерли.

Часовой остановился на краю ямы. Над головами ребят хлопала на ветру пола его шинели.

Гитлеровец негромко кашлянул. В воронку, описав красную дугу, полетел окурок. Отскочил от ботинка Гены и рассыпался искрами. "Влипли!
– мертвея от ужаса, подумал Ваня.
– Конец!" В то же Время услышал шаги. Они отдалялись в сторону вагонов.

Ваня перевел дух, пошевелил онемевшей ногой. И сразу же словно сотни иголок впились ему под колено. Осторожно потирая ногу, начал мысленно считать шаги часового. Двадцать - в одну сторону, двадцать один - в другую. Двадцать два - в одну, двадцать - в другую... Двадцать... Тридцать... Сорок... Что это?

– Пошел на ту сторону вагонов, - горячо дохнул в лицо Гриша Голуб.

– Вполне даже возможно, - неуверенно отозвался Гена Гуринок.
– Но, может, он и на этой стороне притаился...

– Дрейфите?!
– возмутился Ваня.
– Тогда я один.

– Нет, и мы с тобой, - зашевелился в темноте Гена.
– Это не дело одному.

– Тогда поползли!..

Ваня вытащил из-за голенища сапога

немецкий тесак. "Что же в вагонах? Эх, если б знать, елки зеленые! А может, вернуться? Цапля ведь предупреждал, чтобы без самовольства..." - пронеслось в голове Вани, когда он уже вылазил из воронки.

Они бесшумно выбрались из ямы. Снова налетел бешенный порыв ветра. Он завыл, застонал, затрещал в ветвях тополя. Ваня поднялся и кинулся к вагонам. Вслед за ним неслись Гена и Гриша.

Они проскользнули под вагон, легли на шпалы. Остро пахло мазутом. Даже ветер не мог совладать с этим стойким запахом.

Рядом поскрипывали сапоги часового, хрустел под ними шлак и песок. Ветер так же внезапно, как и налетел, утих.

Кто-то закашлялся над головой, стукнул чем-то по полу вагона. Ваня вздрогнул и затаил дыхание.

Часовой остановился рядом, что-то проворчал себе под нос. Чиркнул зажигалкой, осветил часы на руке и едва ли не бегом заспешил на другую сторону вагона. Послышался металлический визг отодвигаемых дверей.

– Франц, ауфштэен!
– раздался сиплый голос.
– Франц!

Никто не ответил. Часовой выругался и полез в вагон будить своего сменщика.

– Давай!
– шепнул Ваня и толкнул Гену локтем.
– Гришка, не зевай!

Они выскользнули из-под вагона и бросились к открытым дверям.

– Франц, доннерветтер!
– послышался возмущенный голос часового.
– Штэе ауф!

В ответ кто-то сердито забормотал. Ваня дрожащими руками нащупал двери.

– Взяли!
– приказал он друзьям и изо всех сил налег на дверь. Она заскрипела и послушно поползла в сторону.

– О-о!
– испуганно воскликнул часовой.
– Вас? Вас?

Вскочив на приставленную к стене лестничку, Ваня защелкнул дверь на крюк и соскочил на землю.

– О-о, майн либе гот!
– приглушенно вскрикнул в вагоне часовой. Партизан!

В вагоне зашевелились, залопотали. Клацнул затвор винтовки.

– Стрелять будут?!
– схватил Ваню за руку Гриша Голуб.
– Что тогда?

– Быстрей открывайте вагоны! Да шевелитесь вы! Генка, слышь? Чего стоишь, как истукан?

Вспорол темноту фарами, оглушил криком паровоз. Наполняя ночь гулом, приближался поезд. "В таком шуме сам черт не услышит!
– обрадовался Ваня. Даже если немцы в вагоне стрелять начнут".

– Нажа-а-ли-и!.. Т-так!..

Дверь послушно отошла в сторону. Цыганок вскочил в вагон, за руку втащил Гену. На мгновение осветив их лица, мелькнул паровоз. Загрохотали в темноте товарные вагоны.

Ваня включил фонарик. Желтый луч скользнул по ящикам.

– Открывай! Быстрей, пока состав идет!

Он сунул Генке немецкий тесак, выглянул из дверей и увидел Васю с Митей, которые вылезали из-под вагона.

– Мы там сидим дрожим, а он тут - кум королю, сват царевичу. Митька вон с перепугу заикой стал, - пробовал перекричать грохот поезда Вася.