Цыганок
Шрифт:
– Да я уже им говорил это. Дали слово больше не авралить.
Николай Яковлевич несколько минут стоял неподвижно. Бесновался, гулял по кладбищу ветер. Ворошил листья, взметал их вверх, с треском обламывал сухие сучья. Налетал на вершины деревьев. Они кряхтели под его натиском.
Нагибин выпрямился, положил руку Феде на плечо.
– Тебе и Цыганку есть задание. Смоленский железнодорожный мост знаешь?
– Приблизительно. А что?
– Нужно разведать подступы к нему. Какая там охрана, сколько ее, чем вооружена.
– Когда это надо?
– Чем быстрей, тем лучше.
– Понял... Добро, товарищ Смелый. Сделаем все, что можно.
3
Чтобы не привлекать к себе внимания, Ваня сидел под деревом и играл сам с собой в ножик. Между тем глаза внимательно следили за всем, что происходило на улице.
Шаркая подошвами начищенных ботинок, дорогу переходил седобородый поп. Черная ряса то путалась в ногах, мешая идти, то надувалась ветром, как колокол. Ваня вспомнил поверье, что при встрече с попом надо обязательно взяться за пуговицу, иначе будет несчастье. И только он это вспомнил, как увидел Федю Механчука. Беззаботно попыхивая сигаретой, он лениво шел по тротуару.
Цыганок, не спеша поднялся, отряхнул залатанные штаны и с праздным скучающим видом побрел вслед за ним. Федя ускорил шаг. Цыганок не отставал.
Минули людные кварталы, вышли за город. Свернув с дороги, Федя остановился за кустом и, подождав Ваню, обнял его за плечи.
– Здорово, Цыганок. А ты, оказывается, хороший конспиратор. Молодчага!
– Федя полез в карман за куревом.
– Задача такая, братишка. Сейчас берем курс на Смоленский железнодорожный мост. Смелый приказал узнать, какая там охрана, чем вооружена и как лучше подступиться к мосту.
– Что, взорвать хотят?
– Угадал, Цыганок. Наши хотят поднять его на воздух. Но для этого надо...
– Сделаем, - перебил его Ваня.
– Двинули, что ли?
Шли по колючей, уже побуревшей стерне. Изредка встречались огромные, замшелые валуны, вокруг которых густо стоял почерневший бурьян. Забирая стороной, кустами обошли ни на минуту не утихающее, гудящее от машин шоссе. Обогнули высокий голый пригорок и увидели унылый бело-сиреневый березняк. Из него выползала серая, хорошо утоптанная тропинка. Извиваясь, петляя, она вывела Федю и Цыганка к зарослям краснотала.
Свернув с тропинки, они начали продираться сквозь кусты. Неожиданно Федя остановился, показал рукой вперед. Ваня поднял голову и увидел между голых берегов блестящую, как сталь, широкую ленту реки. Слева над ней чернел ажурный мост. Выгнув двугорбую железную спину, он величественно возвышался над окрестностью.
– Стоп, машина! Пришли. Я здесь отдаю якорь. Дальше мне нельзя.
– Федя привлек к себе Цыганка.
– Ты шуруй к мосту спокойно. Ну, будто тебе обязательно надо на ту сторону перейти. Тебя, конечно, задержат, не пропустят. Но за это время ты должен разглядеть все, что нужно. Коленки не дрожат?
– Елки зеленые, за кого ты меня принимаешь?
– Ну, добро, добро! Полный порядок, братишка! Счастливо! Семь футов тебе под килем!
Цыганок прошел вперед, ножичком срезал длинный прут краснотала. Вышел на открытое место и, сбивая на ходу сухой бурьян, двинулся к мосту. Взобравшись на насыпь, размахивая в такт рукой, запел песню про
– Цурик, киндер!
– махая руками, закричали немцы.
– Цурик, глюпый голёф! Найн ходиль!
– Сам ты "глюпый голёф", - пробормотал Ваня, мысленно подбадривая себя, стараясь побороть внезапно подступивший страх.
– Хальт! Хальт, доннерветтер!
– Дядечки-и! Мне на ту сторону надо!
– испуганно закричал Ваня. Пустите меня! Я домой, к матке иду! Я...
Он не успел кончить. Огромная овчарка выскочила из-за бункера и ринулась ему навстречу. Ваня опрометью кинулся с железнодорожного полотна. С ужасом услышал за своей спиной хриплое дыхание, закричал, закрыл голову руками. Овчарка налетела на него сзади, сбила с ног. Рыча, начала остервенело рвать на нем одежду. Острая боль ожгла лодыжку. Цыганок дико заорал, попытался вскочить, но овчарка прыгнула ему на спину, прижала передними лапами к земле. Прямо перед своим лицом Ваня увидел оскаленную пасть. Крик застрял в горле. Боясь пошевелиться, Цыганок с ужасом смотрел овчарке в черные злобные глаза.
– Рекс, цурик!
– закричал с насыпи подбежавший немец.
– Рекс, ком!
Оскалив желтые острые клыки, овчарка грозно зарычала Ване в лицо, перескочила через него и огромными прыжками помчалась к своему хозяину. Вымахнула на насыпь и остановилась, как вкопанная. Немец потрепал ее по шее, взял на повод и отправился назад к мосту.
Ваня поднялся и, вытирая слезы, заковылял в обратную сторону.
Окровавленный, оборванный, Цыганок обессиленно опустился возле куста, под которым лежал Федя. Механчук держал в руке пистолет, лицо его было белое, губы нервно дергались. Он выхватил из кармана носовой платок, разорвал его, суетливо стал перевязывать Ване ногу.
– Ничего, Цыганок, ничего. Расплатимся, - бормотал он.
– Мы им припомним все!
– У них та бункер... И два пулемета...
– наконец заговорил Ваня. Немцев много... А еще колючая проволока всюду... Не подступиться...
– Подступимся, братишка, что-нибудь придумаем, - успокоил его Федя.
– Я здесь, пока ты пытался к мосту пришвартоваться, несколько фотоснимков сделал. А потом ты нарисуешь на бумаге все, что видел. Быть не может, чтобы мы ничего не придумали.
Федя ободряюще похлопал Ваню по плечу и начал закуривать. Пальцы его дрожали.
– Я, братишка, чуть-чуть сдержался, чтобы не жахнуть в овчарку, - тихо сказал он.
– Если бы не боялся в тебя попасть, я бы в момент ее уложил...
Ваня слушал его, молчал и кусал губы от боли.
4
Нагибин встал из-за стола, который был завален фотоснимками, и, заложив руки за спину, прошелся по комнате.
Потрескивала и мигала лампа. Трепетный огонек отражался в зеркале на стене и светлыми зайчиками падал на противоположную стену. Николай Яковлевич остановился посреди комнаты и начал в раздумье рассматривать свою сломанную тень, которая шевелилась на стене и потолке.