Шрифт:
Первая глава
Май 1660 года
– Пруденс! Пруденс! Ну, где же эта девчонка?
Голос Арабеллы, донесшийся из кухни, прокатился над квадратным двориком, уставленным цветочными горшками всех форм и размеров. В тени раскидистого вяза молодая девушка с сосредоточенным видом выпалывала сорняки на клумбе с пестрыми маргаритками.
– Пруденс! Почему ты не отвечаешь, когда тебя зовут? – воскликнула Арабелла, выйдя на каменное крыльцо. Вся стена дома была оплетена благоухающими побегами жимолости, а горшки и кадки полны прекрасных
Живая и неугомонная, Пруденс обладала приятной внешностью и добрым сердцем, но отличалась упрямым, своевольным нравом и склонностью пренебрегать правилами приличия. Ее поведение частенько бывало предосудительным, к отчаянию Арабеллы и тети Джулии. Арабелла объясняла это отсутствием мужского влияния и надеялась, что их брат, сэр Томас Фейрворти, по возвращении из изгнания сумеет наставить сестру на путь истинный.
Услышав раздраженный голос Арабеллы, девушка тут же бросила свое занятие. Отложив лопатку, она повернулась к сестре, рассеянно вытерев испачканные землей пальцы о подол.
– Я здесь, Арабелла, – отозвалась она, пройдя через двор. На ее хорошеньком личике, обрамленном густыми каштановыми кудрями, сияла улыбка. Огромные фиолетовые глаза блестели, как бриллианты. – В чем дело? Что стряслось?
– Стряслось! Все стряслось. Ей-богу, Пруденс, ты только посмотри на себя. – Арабелла, подбоченившись, окинула возмущенным взглядом испачканное платье и чумазое лицо сестры. – Я звала тебя так громко, что и мертвого могла добудиться. Ты прекрасно знаешь, что нам надо готовиться к сегодняшнему празднеству… и копаешься тут со своими цветочками. Лучше бы помогла на кухне тете Джулии.
Пруденс убрала за ухо прядь волос.
– А где, по-твоему, я могла быть?
– У Молли Роуэн. Ты знаешь, как мне не нравится твоя дружба с этой девицей. Она слишком нахальная, и тот молодой человек, который смотрит на тебя преданными глазами, не лучше. Он груб и невоспитан. Не смей обнадеживать его, Пруденс. Я не хочу, чтобы ты водилась с ними обоими.
Молли, дочь владельца питомника, была ровесницей Пруденс. Они познакомились год назад, когда Пруденс, недавно приехавшая в Лондон, пришла к ее отцу, чтобы купить саженцы. Избавиться же от присутствия Уилла Прайса во время ее визитов в питомник было невозможно, поскольку он там работал.
– Я никогда не обнадеживала Уилла Прайса. Он вовсе мне не нравится… и ты права. Он невежественный, грубый, слишком задирает нос и напрочь лишен воображения. К тому же, глупый и хвастливый. По-моему, он слишком высокого мнения о себе лишь потому, что у него тело Адониса.
Арабелла пристально взглянула на сестру.
– Что ты в этом понимаешь?
Пруденс беззаботно пожала плечами.
– Я же видела, как он работал без рубашки.
– Так не вздумай влюбиться в него, подобно Афродите. Пруденс, ты неисправима, – проворчала Арабелла. – Как бы мне хотелось, чтобы ты образумилась… и перестала посещать питомник мистера Роуэна так часто. Страшно даже подумать, что сделает Томас, узнав о твоем неподобающем поведении.
В глазах Пруденс мелькнула тревога, когда она вспомнила, что день встречи с братом после девятилетней разлуки уже наступил.
– Я не нарочно, Арабелла. Ты же не скажешь ему?
– Ты знаешь, что я никогда не ябедничаю… но могу и сказать, если ты не умоешься к его приезду.
Арабелла все еще сердилась, но Пруденс знала, что она не станет жаловаться Томасу. Арабелла была старше сестры почти на пять лет и уже устала упрекать ее. Она воспринимала ее безрассудные выходки с тревожной снисходительностью. Несмотря на острый язык, она обожала младшую сестренку и была искренне к ней привязана.
– Идем. Некогда пререкаться. Я хочу, чтобы ты была на балконе до того, как процессия достигнет Стрэнда.
Как и большинство лондонцев, обитатели Мэйтленд-Хауза радовались возвращению на престол короля Карла. Весь Лондон был охвачен праздничной лихорадкой. Украшенные цветами портреты Карла Стюарта проносили по улицам, жители вновь начали щеголять в оборках и кружевах, а увеселительные заведения, закрытые в годы правления Кромвеля, открылись снова.
Пруденс послушно направилась к дому. Ей было девять лет, когда она в последний раз видела брата. Девушка помнила его очень смутно, но искренне радовалась его возвращению. В последнем письме Томас сообщил им счастливую весть о своей женитьбе на Верити Ладлоу. Потерявшие обоих родителей, Верити и ее сестра Люси уехали в Гаагу вместе с дядей после Вустерского сражения. К несчастью, Верити не смогла вернуться в Англию с Томасом. Ее дядя тяжело заболел, и Верити с Люси остались в Гааге, чтобы ухаживать за ним.
Был и еще один человек, которого Пруденс жаждала увидеть в королевской процессии: Адам Лингард, юноша с самыми белокурыми волосами и голубыми глазами по эту сторону рая. Адам был старше ее на пять лет. Пруденс тайно обожала его с самого раннего детства, но никогда он не казался ей таким красивым, как в тот день три года назад, когда, подобно романтическому герою, отправился во Францию к своему отцу-изгнаннику.
– Арабелла, мне обязательно смотреть с балкона? Можно, я спущусь на улицу?
– Нет, – решительно ответила сестра.
– Но с балкона слишком далеко, – возразила Пруденс.
– Господи! Хватит спорить. Делай, как я скажу. Несмотря на твое предосудительное поведение, ты все-таки леди, и тебе не пристало смешиваться с толпой. Народ уже собирается на улице. Когда процессия подойдет, там будет столько людей, что тебя просто-напросто затопчут, – отрезала Арабелла. Затем, словно устыдившись своего раздражения, добавила с усталой улыбкой, – Прости, Пруденс, но у меня голова идет кругом из-за возвращения брата и всех этих забот. А тут еще кузина Мэри приехала с мужем и тремя своими отпрысками.
– Выше нос, Арабелла. Теперь, после возвращения Томаса, дела пойдут на лад, и тебе не придется больше терпеть придирки Мэри.
– Аминь, – вздохнула Арабелла. Когда они вместе вошли в дом, она повернула голову и пристально взглянула на сестру. Пруденс, с ее густыми вьющимися волосами цвета зрелых каштанов, маленьким подбородком и вздернутым носиком, была очень хорошенькой. Ее лицо покрылось золотистым загаром от частого пребывания на свежем воздухе, а сияющие фиолетовые глаза производили незабываемое впечатление. Арабелла очень беспокоилась о ней. Она считала, что Томас возвращается вовремя. Быть может, ему удастся ее образумить.