Д'Артаньян в Бастилии
Шрифт:
Жюль и Франсуа обернулись на шум и увидели перед собой две темные фигуры, переступившие через тела их поверженного начальника и его помощника. Тем временем Арамис неторопливо приставил к горлу стоявшего перед ним человека острие своей шпаги, и тот оказался точно в той же ситуации, в какую за минуту до этого собирался поставить того, кто отворит ему дверь. Жюль и Франсуа заметались: позади стоял Арамис, целясь из пистолета и угрожая пронзить горло их товарищу, перед ними двое, выскочившие словно из-под земли, занесли дубинки над головой. Мгновением позже эти предметы опустились на их головы. И все погасло.
Позади Арамиса послышались шаркающие шаги старого алхимика — он хотел сделать глоток свежего воздуха. Увидев четыре неподвижно лежащие тела он только осведомился:
— Вы убили их? — Мессир Бежар уже ничему не удивлялся.
— Не в наших правилах совершать бесполезные поступки, — глухо отозвался монах из-под своего капюшона.
Сюффрен молча отступил назад. Он считал, что мессиру Бежару вовсе незачем видеть его, пока ситуация не прояснилась.
— Любезный, э-э, мессир, — проговорил Арамис, не отрывая взгляда от агента, которого продолжал удерживать в прежнем положении. — Поднимитесь к себе, разбудите, э-э… девушку и соберитесь в дорогу… Возьмите деньги и самое необходимое.
Бежар понял, что произошло нечто, изменившее планы иезуитов, и Арамис не хочет называть имен при человеке Рошфора. Он, как автомат, повернулся и послушно отправился исполнять приказ Арамиса. Сюффрен сделал еле заметное движение, услышав, что Арамис предлагает алхимику и его дочери собраться в дорогу, но не проронил ни звука.
После этого Арамис сделал знак, приглашающий монаха покараулить единственного твердо стоявшего на ногах агента, а сам с Сюффреном отошел в сторону. Им надо было посовещаться.
— Он подписал бумагу? — быстрым шепотом спросил Сюффрен.
— Он готов был ее подписать.
— Вам помешали?
— Как видите. Я выглянул в окно и заметил Рошфора.
— Значит, они искали вас, — полуутвердительно заметил духовник Медичи.
— Я же сказал вам, что меня теперь повсюду разыскивают.
— Вам пора уйти со сцены. Но он не должен видеть меня, пока у нас не будет его расписки.
— Она скоро будет у нас, ручаюсь.
— Вы хотите укрыть их где-то в другом месте?
— Да. В надежном месте.
— Верно, теперь им нельзя оставаться здесь. Но где?
— Я попрошу герцогиню де Рамбулье…
— Вы знакомы с герцогиней?! — Удивление Сюффрена было столь велико, что Арамис улыбнулся. Было так темно, что он мог себе это позволить.
— Немного.
— Хорошо. Герцогиня не кардиналистка. Но дом ее обычно полон гостей…
— Я не сказал, что попрошу герцогиню оказать гостеприимство мессиру и его дочери в своем особняке, я только сказал, что попрошу ее помочь в атом деле. Быть может, я обращусь к преподобному Мерсенну из монастыря миноритов.
— Отлично. Я полагаюсь на вас. Но думаю, что лучше, если заботам герцогини или ее друзей будет поручена только девушка. Бежару же следует теперь неотлучно находиться во дворце.
— Но мы же не можем отправиться во дворец прямо сейчас, посреди ночи.
Сюффрену снова пришлось удивиться:
— Не хотите ли вы сказать, что нам удобно привести этих двоих в самую глухую пору в отель Рамбулье?!
— Допустим, — согласился Арамис, прилагавший титанические усилия, чтобы его собеседник не догадался о том, как ему хочется спасти Бежара от уготованной ему страшной участи. — Но зато мы легко найдем пристанище до утра в миноритском монастыре.
К счастью, Сюффрен был далек от того, чтобы заподозрить Арамиса в попытке противопоставить свою волю воле Ордена. Он легко согласился:
— Тем лучше! У миноритов строгий устав, и попасть к ним незваным гостям будет непросто. Но с одним условием.
Бежар должен дать расписку.
— Но не сейчас! — воскликнул Арамис. — Мы обнаружены и следует поторопиться.
Иезуит приписал излишнее волнение Арамиса естественному чувству самосохранения. Поэтому он лишь примирительно сказал:
— У нас есть возможность кое-что прояснить. Давайте допросим этого человека.
Он направился к пленнику, и Арамису не оставалось ничего другого, как последовать за ним.
— Послушай-ка, любезный, — обратился Сюффрен к человеку, опасливо поглядывавшему на грозную дубинку в руке стоявшего рядом с ним рослого монаха в низко надвинутом капюшоне. Сюффрен тоже спрятал свое лицо. — Что вас привело на эту улицу? За кем вы следили?
— Нам было приказано выследить и арестовать некоего д'Эрбле, сударь, быстро ответил соглядатай. — Он вошел в этот дом, вот мы и остались караулить его.
— Что это за дом? Кто в нем живет? Отвечай, быстро! — отрывисто приказал Сюффрен.
— Этого я не знаю! — отвечал перепуганный соглядатай.
— А твой начальник? Как его имя?
— Граф де Рошфор.
— Известно ему что-нибудь?! Говорил он тебе или другим, что это за дом?
— Мне ничего сказано не было, а относительно остальных или намерений начальника — не могу сказать, сударь.
Не знаю.
Сюффрен переглянулся с Арамисом.
— Вы сами видите, — заметил последний, — никакой уверенности в том, что они не выследили Бежара, быть не может. Я немного знаю Рошфора, он никому ничего не доверяет и все решает сам.
— Кстати, — встрепенулся Сюффрен. — Который из них Рошфор? Пойдемте посмотрим.
С этими словами он повернулся, предварительно сделав какой-то знак монаху, и, переступив через два неподвижных тела, направился к первым жертвам, которые упали, сраженные дубинками святых отцов, в некотором отдалении. Не успел он сделать и нескольких шагов, как со стороны кладбища Сент-Инносен послышался конский топот. Арамис и Сюффрен замерли, а монах, повинуясь безмолвному приказу своего командира, поспешил опустить свою устрашающую дубинку на голову последнего агента, который уже ничем не мог им помочь, а следовательно, всякая надобность в нем отпала. Человек в черном, не успев даже охнуть, рухнул словно стебель под серпом косаря. Избавившись от обузы, монах стал прислушиваться к новому звуку.