Да будем мы прощены
Шрифт:
– Ну нет, – говорю я, удивившись. – Я так не думаю.
Меня отвлекает движение за окном. Там на огромном и дорогом с виду коне неспешно проезжает женщина в полном костюме для верховой езды и с хлыстом в руке. На улице холодно. Из огромных ноздрей лошади клубится пар.
– У них там версия: убийство без заранее обдуманного намерения или с наличием такового. Главное – что не несчастный случай.
– Может, он пришел домой, потому что по собаке скучал. Он к ней очень привязан.
– Вдруг почувствовал неодолимый порыв в полночь удрать из больницы и дать ей печеньице?
– Вроде
– Ну-ну, мистер. Желаю удачи, – говорит секретарша. – Факсом вам скину, как проехать в «Лодж».
Ожидая факса, я нахожу в шкафу большой вещевой мешок и набиваю его футболками, тренировочными штанами, джинсами. Носки, белье, зубная щетка Джорджа, паста, бритвенный прибор, кроссовки, плавки – мало ли что. Лает собака – звякает почтовый ящик, и падает рукописная записка: «У нас для тебя кое-что есть». Открываю дверь…
На улице никого.
Отличный день для автомобильной поездки. Но я не перестаю удивляться, как далеко забрался в глубь штата этот «Лодж»: высоко в горах, сельский адирондакский особняк с привратницкой у въезда.
Оттуда выходит человек и просит меня открыть багажник. Зеркалом заглядывает под машину, обыскивает меня и сумку металлоискателем.
– Не возражаете, если я это пока у себя оставлю? – У него в руке монтировка. – Мы вас обратно без нее не выпустим, мы очень аккуратны, – говорит он.
На вершине холма машину принимает парковщик, и я иду с вещмешком к Джорджу.
Большой письменный стол, за ним – секретарша. Будто и не психбольница, а отель.
– Могу я увидеть брата?
– Фамилия?
– Джордж Сильвер.
– Посетители не допускаются.
Я показываю вещмешок:
– Мне было сказано привезти его вещи.
Она берет мешок, распаковывает, небрежно вываливая на стол одежду и белье.
– Слушайте, я же это аккуратно складывал!
– У нас тут психбольница, а не дом мод, – отвечает она, отдавая мне его электрическую зубную щетку, дезодорант и зубную пасту. – Только нераспечатанные упаковки и ничего электрического.
– Когда я смогу его увидеть?
– Вновь поступивший, пять дней без посещений. – Она складывает непропущенные предметы обратно в сумку. – Заберете или мне их выбросить?
– Заберу. Так – что дальше? Есть здесь кока-кольный автомат или заведение, где можно выпить кофе?
– В городе большой выбор заведений, где можно поесть.
– Послушайте, – прошу я. – У него умерла жена, и у нас не было возможности об этом поговорить. – Женщина кивает. – И я считаю этот проезд в ваше заведение возмутительным. Ехать три часа, чтобы – что? Забросить сюда чистые трусы?
– Хватит! – рявкает женщина. И снова успокаивается. – Могу вам дать экземпляр нашего рекламного фильма. – Она лезет под стол и придвигает ко мне плоский пакет. – Здесь вся информация о нас, с описанием программы. Реальную экскурсию мы для вас провести не можем: строго бережем тайну личности наших пациентов. Я отмечу, что вы просите доктора вам позвонить. Родственные посещения следует планировать заранее. Сюрпризы не допускаются – они слишком расстраивают наших пациентов.
– Я приехал издалека.
– Да, знаю. Хотите сами написать врачу записку?
– Засунь ее себе поглубже, – бурчу я, поворачиваясь к выходу.
Адвокату я звоню из автомата в «Бургер-кинге». Сотовый здесь бесполезен – сигнала нет. Скармливаю автомату монетки.
– Вы хотите, чтобы я обратился в суд с жалобой по поводу того, что у вас не приняли для передачи зубную пасту и ваши чувства оскорблены?
– Именно так. Я проехал весь этот чертов путь, чтобы его увидеть. Отправить все это я мог федексом. Они даже его зубную щетку не взяли, чему он рад не будет.
– Уверен, они ему скажут, что вы приезжали. Показаться – это уже что-то, – говорит адвокат. – А сейчас мне пора.
Без дальнейших объяснений он отключается.
На скоростной дороге на заправке телефон снова ловит сигнал, но перестает работать банковская карточка.
– Да, – говорит мне представитель банка из Индии, а не из Паттерсона, Нью-Джерси. – Ее действие прекращено.
– Почему?
– Защита от недобросовестного доступа. Вы знаете свой пароль?
– Иисус грядет! – кричу я. На меня оборачиваются.
– Без богохульства, – предупреждает человек в телефоне.
– Это не богохульство, это мой пароль.
Тишина, нарушаемая щелканьем компьютерных клавиш.
– Пятнадцать долларов в кафетерии больницы, покупка в садовом магазине?
– Да, это я платил. Кто заблокировал мою карту?
– Этого я вам сказать не могу, но вам высылаются новые карты. Вы их должны будете получить в течение недели, максимум – десяти дней.
– Вы можете послать мне карту туда, где я сейчас живу, потому что я не в городе?
– К сожалению, мы можем послать их только на тот адрес, который у нас записан.
– Убери сотовый! – орет на меня кто-то.
– Ты хочешь тут всех нас взорвать? – вмешивается другой.
– От машины своей отойди, кретин!
С заправочным пистолетом в одной руке и телефоном в другой я смотрю на них возмущенно.
– Ты читать умеешь, дебил недоделанный? – орет один из них и показывает на плакат над колонками: «Искра от сотового телефона или иного электронного устройства может воспламенить пары бензина. Не ведите разговоров и не набирайте текстовых сообщений во время заправки».
Я убираю руку с пистолета. Он выскальзывает из горловины и плещет мне на туфли. Отойдя от машины, я кричу громче:
– Я на заправочной станции в сотнях миль от моего отделения банка, – кричу я в телефон. – И я бы спросил ваше имя, но вы же назоветесь Джоном или Томом или еще каким-нибудь выдуманным именем, чтобы «звучало» по-американски, а на самом деле оно какое-нибудь Аби-Маню.
– Вы желаете говорить с супервайзером?
– Да, пожалуйста.
Я возвращаюсь к машине и запускаю мотор, собравшись в ожидании взрыва, которого не происходит. Трубку берет дама-супервайзер, я повторяю весь рассказ, упоминая в конце тот факт, что у меня нет наличных и я нахожусь на заправочной станции в сотнях миль от дома.