Да будем мы прощены

Хоумс Э. м.

«Ты за рулем эсэмэски набираешь?»

«Нет, – печатаю я, – не за рулем уснул, а за столом».

Женщина, с которой я болтаю, – жена полицейского (или называет себя так), с нетерпением ждет мужа домой, – и говорит, что отвлекается от тревожных мыслей о работе супруга, занимаясь в сети виртуальным сексом.

На следующую ночь я снова там же, мне чего-то хочется, и я думаю, что приятно было бы есть китайский суп в компании.

Я заполняю собственный профиль. На компьютере у Джорджа есть его официальная рабочая фотография, снятая несколько лет назад, когда волосы у него были

гуще, а сам он тоньше. Загружаю ее как свою.

«Один дома. Уэстчестер. Мужчина ищет подругу для игр, усталая душа просит пищи. Галантный кавалер предлагает удовольствие. БСС».

Не успел я это повесить, как приходит мейл от какой-то женщины:

«Я тебя знаю».

«Сомневаюсь», – отвечаю я.

«Нет, правда».

«Потрепаться я рад, но, уверяю, меня никто не знает».

«Меняемся фотографиями?» – предлагает она.

«О’кей», – пишу я. Это похоже на карточную игру «Рыба». На компьютере нахожу фотографию Джорджа в отпуске, с удилищем в руке. Загружаю.

Она присылает фото своего выбритого паха.

«Похоже, мы в разные игры играем», – пишу я в ответ.

«Джордж!» – пишет она, приводя меня в ужас.

«?» – отвечаю я.

«Я же на тебя работала. И про эту историю слышала».

«Не понимаю, о чем ты», – пишу я, отлично зная, о чем именно она говорит.

«Я – «папочкина дочка». Мы играем, будто мамы нет дома. Ты проверяешь у меня домашнее задание, я его тебе привожу в офис на восемнадцатый этаж, тридцатая комната, «Рокфеллер-плаза». Я делаю все, что ты мне говоришь – всегда папочку слушаюсь. Ты мне говоришь, чтобы я у тебя пососала, на вкус, говоришь, как тесто для пончиков. И ты прав. А потом я наклоняюсь над твоим столом, грудями сметаю с него авторучки, а ты меня имеешь сзади. Дверь офиса открыта – тебе нравится, что кто-нибудь может войти в любую минуту».

«Еще рассказывай», – печатаю я.

«Да ладно, Джордж, все путем. Я уже больше в этой сети не работаю. Ушла и нашла место получше. Моя начальница – лесбиянка».

«Я не Джордж», – пишу я.

«Фотография твоя».

«Я его брат».

«У тебя нет брата, ты единственный ребенок в семье, – пишет она. – Ты всем и каждому так говорил. Единственный сын, свет очей матушки».

«Это неправда».

«Без разницы, – пишет она. – Пока, Джордж, удачи тебе».

В домашнем офисе Джорджа я нахожу небольшой цифровой фотоаппарат, щелкаю себя несколько раз, гружу в сеть и вижу, насколько я плохо выгляжу, – а ведь даже понятия не имел. Ухожу в ванную наверху, кустарно привожу себя в относительный порядок, причесываюсь, бреюсь, подравниваю виски, гелем Джейн для волос укрощаю растительность на груди, которая в последнее время приобрела серо-стальной цвет. Надеваю одну из глаженых рубашек Джорджа и снова фотографируюсь, постепенно раздеваясь – рубашка расстегнута, рубашка снята, на штанах расстегнута пуговица, молния, сняты, остались только трусы. Загружаю фотографии, создаю профиль. «Вы слышали об Одиноком профессоре?»

Утром я думаю: происходило ли все это на самом деле или это был какой-то кривой эротический кошмар? Принимаю душ, делаю себе завтрак, вывожу собаку. К кабинету Джорджа не подхожу до половины десятого.

Мне пришла почта.

«Чтобы не было неясностей: я в переходном периоде. – Решаю, что это женщина, потерявшая работу или ведущая дело о разводе, но не угадываю. – Тридцать пять лет я прожила на свете как мужчина, но последние три года я женщина. Считаю себя обычной девушкой и ищу встреч с обычным парнем. Если вас это не интересует – вежливого «нет, спасибо» будет достаточно».

«Футбольная мамочка, время между играми. Встретимся в моем минивэне, я вся твоя».

«Я несчастна. О деталях говорить не буду. На прошлой неделе я увеличила дозы лекарств, и это дало мне силы писать эти строки. Теперь я хочу постели. Рада буду принять у себя или встретиться ради БСП. Пообедаем!»

Я пишу в ответ:

«Что такое БСП?»

«Бекон с помидорами, что же еще?»

«Извини, достают меня эти сетевые сокращения».

«Чего хочешь на обед?»

«Со мной просто, – ввожу я. – Тарелки супа хватит».

Она присылает указания, как проехать.

«Только без странностей, о’кей?»

«О’кей», – пишу я.

Не могу поверить, что вот сейчас это делаю.

Женщина живет в семи милях от дома Джорджа. Я доезжаю, паркуюсь, нервничая, на дорожке позади ее машины, звоню в звонок. Открывает совершенно нормальная женщина.

– Вы – это вы? – спрашиваю я.

– Заходи, – предлагает она.

Мы сидим у нее на кухне. Она мне наливает вина. Болтаем, она достает еду из холодильника. Я ловлю себя на том, что смотрю на большую грифельную доску с разноцветной то ли схемой, то ли расписанием. Там имена – Брэд, Тэд, Лэд, Эд и Я сверху вниз, а в верхней строке – Понедельник, Вторник… Против каждого имени свое расписание: футбол, занятия, поездка в школу, йога, ужин в складчину – и все соответствующими цветами. Эд красным, местоимение «Я» – желтым.

– У тебя свой малый бизнес?

– Нет, только семья.

– Черил – настоящее имя?

– Да.

– Не то чтобы сетевой ник?

– У меня имя только одно. Иначе бы я стала их путать. А Гарольд – твое настоящее имя или выбрал псевдонимчик покрасивее?

– Меня назвали в честь деда по отцу, – объясняю я. – Он из России притопал.

– Пойдем в столовую? – предлагает Черил и ведет меня туда. Там накрыт стол. Она приносит блюдо за блюдом – канапе, говяжье жаркое, тартинки с лососем.

– Это я не для тебя делала, – поясняет она. – Моя подруга – кейтерер, и я ей вчера помогала на одном мероприятии. Это остатки.

– Невероятно вкусно, – говорю я, набивая рот. – Давно уже ничего не ел, кроме китайской еды.

Меня подмывает спросить: «Часто ли ты это делаешь?» – но если она ответит «да», мне станет противно и придется уйти. А уходить я не хочу и потому не спрашиваю.

– Я должна посочувствовать? – спрашивает она.

– Не надо. Дети у тебя есть? – спрашиваю я, оторвавшись от второй порции жаркого.

– Трое парней. Тэд, Брэд и Лэд. Шестнадцать, пятнадцать и четырнадцать. Можешь себе представить? Я похожа на женщину, три раза рожавшую? – Она поднимает блузку, ошеломляя меня плоским животом и округлостями грудей.

– Очень красиво смотришься, – говорю я, вдруг чувствуя, что трудно дышать.

– Кофе хочешь?

– С удовольствием.

Она выходит в кухню, слышатся обычные звуки приготовления кофе. Потом она возвращается с чашкой в руке. Голая.

– Ой, – говорю я. – Я приехал познакомиться, поговорить. Мы же не обязаны… ну, то есть…