Да будет любовь!

Александер Виктория

– Вы меня удивляете. – Она с любопытством посмотрела на Джонатона. – Кажется, вы более чем кто-либо другой должны желать, чтобы я исполнила волю отца. В этом случае у вас не останется никаких обязательств по отношению ко мне, разве не так?

– Верно, зато останется чувство вины. – Джонатон приложил ладонь к сердцу, театрально демонстрируя раскаяние. – Это чувство было бы куда более тяжким, чем я способен вынести.

Фиона не смогла сдержать улыбки.

– Чувство вины?

– Именно так. Если бы я выполнил свое обещание и женился на вас, вам не пришлось бы выходить за

Как-там-его-звать. Кроме того, вы обратились ко мне за помощью, попросили вас спасти, а я не смог. Я вынужден буду жить с сознанием вины до конца своих дней. Жить с человеком, с которым не хочешь, – это ужасно, поверьте. – Взгляд Джонатона пылал. – Решение проблемы имеется, просто мы должны найти его!

Он снова зашагал по комнате в одном направлении, Оливер – в другом.

Какой-то частью сознания, не занятого решением насущной проблемы, Фиона попыталась понять, как это они умудряются не столкнуться друг с другом, но кузен отвлек ее от поиска ответа на столь пикантный вопрос.

– Хелмсли пишет рассказы, – сказал Оливер, – хотя ему пока не удалось ни одного из них увидеть напечатанным.

– Верно, пока я ничего не опубликовал. – Настрой у Джонатона тем не менее явно был решительный. – А вы, случайно, не пишете?

– Только письма. – Фиона печально вдохнула. – Честно говоря, у меня нет никаких других умений, кроме тех, которыми обладает любая женщина моего положения. Я прилично играю на пианино, пою лучше, чем играю, но мой голос не относится к разряду исключительных. Также я неплохо рисую, но…

Оливер вскинул бровь:

– Насколько неплохо?

– Очень неплохо. – Фиона и правда гордилась своими художественными способностями. – Я училась этому несколько лет. Папка с моими рисунками находится в моей комнате.

– А можем мы посмотреть ее?

Фиона с удивлением взглянула на кузена:

– Я сильно сомневаюсь, что…

– А вот я не сомневаюсь. У меня появилась идея, и она может оказаться блестящей. – Оливер схватил Фиону за руку и потащил к двери. – Для начала мы должны посмотреть твои работы…

– Но я их обычно никому не показываю.

– В таком случае мы удостоимся двойной чести, – галантно изрек Джонатон.

Фиона пожала плечами. Если не довериться им сейчас, она не сможет довериться никому вообще, а это в ее положении было бы уж совсем глупо.

– Ладно, согласна!

Оливер тут же распахнул дверь, и Фионе ничего не оставалось, как только исполнить то, что от нее требовали.

Увидев проходившую мимо горничную, Фиона велела ей принести требуемую папку и в ожидании остановилась у лестницы. Ей надо было собраться с мыслями. Хорошо бы идея Оливера сработала: она определенно очень в этом нуждалась.

Глубоко вздохнув, Фиона опустилась на скамейку. Собственно, почему она во всем винит маркиза? Это всецело ее вина. Ей следовало выйти замуж давным-давно: за эти годы ей поступило не одно предложение, и некоторые из них выглядели вполне приемлемо. Предложения исходили от мужчин красивых, привлекательных и состоятельных, каждая девушка сочла бы за честь выйти замуж за любого из них. Однако она не испытывала того чувства, которое испытывают к человеку, с которым намерены прожить всю жизнь. Хотя претенденты ей по большей части нравились, но среди них не было ни одного, взгляд которого заставил сильнее забиться ее сердце; а разве не эти ощущения сопутствуют чувству, называемому любовью?

Наиболее близкое к этому состояние Фиона пережила в семнадцатилетнем возрасте в момент влюбленности в Джонатона Эффингтона – человека, с которым она до этого никогда не обменялась даже несколькими словами. Сейчас, поговорив с ним и побывав в его объятиях, Фиона испытывала нечто вроде шока от сознания того, что он, возможно, и есть тот самый единственный для нее человек. Она думала о том, что легко могла бы влюбиться в него, а также о том, что, если судить по его взгляду, он мог влюбиться в нее, если бы у него было для этого побольше времени.

Впрочем, время всегда лежало в основе ее проблем. Разве не думала она постоянно, что впереди достаточно времени для того, чтобы встретить желанного человека, влюбиться в него и выйти замуж? Тем более что постоянно объявлялись новые грандиозные балы, новые веселые загородные прогулки, возникали новые ухаживания, и у нее было слишком много развлечений, чтобы думать об отдаленном будущем.

Как-то незаметно девятнадцать лет превратились в двадцать два, а двадцать два – в двадцать пять. И вот теперь у нее остался единственный реальный вариант: выйти замуж за человека, за которого она не хотела выходить, или принудить к браку мужчину, который не хотел на ней жениться. И как это ни ужасно звучало, последний вариант становился все более вероятным.

Разумеется, Фиона пока не собиралась делиться своими соображениями с маркизом, хотя и была страшно разочарована. Похоже, в этом не было ни малейшего смысла, но в ее теперешней жизни вообще не осталось смысла…

Вскоре появилась горничная, держа в руках папку с рисунками, и Фиона вернулась в гостиную, где Оливер с Джонатоном были заняты серьезной дискуссией. Каждый держал в руке бокал, и Фиона готова была биться об заклад, что это отнюдь не херес.

– Ну-ка, ну-ка, давай посмотрим, – произнес Оливер слишком уж веселым тоном.

– Мы просто в нетерпении. – Тон Джонатона в полной мере соответствовал тону его приятеля, и Фиона поняла, что они определенно что-то замышляют.

Она быстро пробормотала молитву, которая должна была уберечь ее от любых тайных заговоров, а затем протянула им папку и только тут осознала, что за неудачная идея могла прийти в голову двум ее благодетелям. Фиона тихо застонала. Если бы она не была столь озабочена своими проблемами, она никогда не забыла бы о необходимости соблюдать осторожность.

Быстро отступив назад, она прижала папку к груди.

– Право, не думаю, что это удачная идея. Я не привыкла показывать свои работы на публике.

– Сейчас не время изображать скромницу, Фиона, – твердо заявил Оливер. – Твои рисунки – это твое спасение.

– Сомневаюсь. – Фиона задержала дыхание. – Хорошо, пусть так, но вы должны знать, что мои рисунки – это вовсе не то, чего вы ожидаете.

Вместо ответа Оливер неожиданно махнул рукой, в то время как Джонатон шагнул к Фионе и выхватил папку из ее рук.