Да обойдут тебя лавины
Шрифт:
...В месте, называемом Октанг,- ритуальная буддийская ступа. Их встретишь в Непале повсюду, не только в горах. В городах это величественные сооружения, в селениях - поменьше, на дорогах и тропах - совсем небольшие, сложенные из камней. На здешней наклейки польской экспедиции, а на них (приятно, что там говорить) - пожелания успехов, адресованные нам. Здесь и жертвоприношения - рупии, трезубцы. Оставляем и мы на счастье двушки и пятачки. А Пастух - бумажный рубль. Спускаясь на ледник, замечаем далеко внизу три фигурки. Они движутся нам навстречу. Оказалось, это портеры поляков стаскивают вниз остатки снаряжения. Ледник размечен турами, местами - краской. Мы добавляем свои вешки и туры. Через три часа приходим на 4700 - в первый ледовый лагерь поляков.
С южного склона - он напротив лагеря - все время летят камни. Миша говорит, что там сидит йети и развлекается метанием булыжников. Валя Иванов собирается идти на склон фотографировать. Прошу его заказать обед на 16 часов, и мы отправляемся размечать путь по леднику дальше.
На подходах к Канченджанге. Фотография на память у ритуальной буддийской ступы. Слева - Михаил Туркевич, справа - Сергей Бершов
Вечером отмечаем день рождения Мишиного сына и годовщину нашей с Таней свадьбы. Мы вместе уже 13 лет!
А. П.– Интересно, сколько из них наберется "чистого" времени, когда вы оба дома или вместе в горах?
С. Б.– Не подсчитывал. И разве в этом дело? Главное, что мы понимаем друг друга. А разлуки еще больше сближают - не успеваем друг другу надоедать.
1 марта. Вот и весна пришла. У нас выходной. Блаженствуем в палатках до 7 утра. В это время Иванову пора выходить на связь. Сережа Арсентьев грустно философствует: "Февраль уже прожили. А потом - март, апрель, май..." В июне закончится наша экспедиция. Если бы заглянуть в это Зазеркалье - что там? Хочется верить - успех. Но как это далеко, почти нереально.
Всемирная служба Московского радио на русском языке рассказывает о нашей экспедиции. Транслируют запись интервью с Ивановым. Из передачи узнаем также, что передовой отряд (мы!) через три дня будет в базовом лагере. (Уточнение на полях, сделанное позже: самое интересное, что на радио не ошиблись,- мы добрались до базового лагеря именно через три дня).
2 марта. Путь из Рамзе до первого ледового лагеря занял меньше трех часов. Делаем площадку под палатку "Зима". Выбрали камень, подходящий для общего стола, стали его ворочать. Этими "молодецкими играми" немало удивляем шерпов. Можаев и Арсентьев уходят в разведку. Любители "интеллектуальных" развлечений усаживаются забивать "козла" за новым "столом". Разведчики возвращаются к 18.00. Сережа Арсентьев видел
неподалеку от лагеря труп носильщика, о котором говорили поляки.
3 марта. Выспались, отдохнули прекрасно - в палатке "Зима" просторно, удобно. В 9 утра выходим дальше. У всех очень тяжелые рюкзаки, по 10-12 кг общественного груза да еще свои вещи. Через 15 минут подходим к месту, где лежит почерневший мертвец. Рядом его нож - кукри, вынутый из ножен, наверное, он должен отпугивать тех, кто решится потревожить прах. Шерпы
говорят о покойном как о кули - равнинном носильщике. Хороним беднягу - закладываем камнями, земли здесь нет. Сверху на камни кладем его кукри. Хоть этот парень нам как будто никто, оставаться безучастным трудно. Жил человек, радовался, горевал, чего-то хотел добиться, рупий заработать в экспедиции - может, для семьи, детей. Но остался здесь навсегда. Распростертый перед Канченджангой, священной для индийцев и непальцев горой. Только почему же бросили его вот так?
Идем по леднику дальше. Можаев с Глушковским - справа, мы - слева, но вскоре присоединяемся к Мише с Сашей. Их путь удобнее, однако очень опасен: сверху летят камни. Проскакиваем это место как можно быстрее. Дальше вверх идет довольно хорошая тропа. Рюкзаки нас совсем измотали. После почти пяти часов хода находим площадку со следами чьей-то ночевки.
Сережа, Арсентьев ушел вперед. Я бросил рюкзак и тоже пошел дальше - искать площадку поудобнее. Минут через 40 поворачиваю назад: площадку не нашел, Арсентьева не видел (он пришел лишь в начале четвертого). Предлагаю Иванову завтра дойти до 5500 - к месту будущего базового лагеря. Но Иванов возражает: еще успеем там наночеваться. С моей медленной акклиматизацией лучше бы ночевать наверху. Валентин предлагает идти на Могилу Паша с кем-то из ребят. Но я отказываюсь, не стоит отрываться от ребят, ведь наверх хотят идти все. Высоты пока не чувствую - все-таки система акклиматизации, которую мы выработали, неплохо действует. Правильно готовились, и теперь высота не "давит".
А. П.– Мы достаточно подробно рассказывали об этой системе, суть которой состоит в том, чтобы плавно подняться на определенную высоту, переночевать там, спуститься, затем подняться выше, переночевать, спуститься и снова - еще выше. Но есть, наверное, высоты, к которым наш организм не в состоянии приспособиться.
С. Б.– Есть. Такие высоты - больше 8000 метров - называют "зоной смерти". В этой зоне нам предстояло пройти траверсом четыре вершины.
4 марта. Семнадцатый день экспедиции. Мы - в базовом лагере. Вышли на 5500 в девять утра. Можаев выскочил раньше всех, чтобы быть на Могиле Паша первым. По сравнению с 87-м здесь сейчас курорт. Сухо. Тепло. Склоны поросли мхом. Уже который день погода балует нас. На небе ни облачка. Так бы и дальше! Место, где размещаются отправляющиеся на Канченджангу
экспедиции, сейчас напоминает помойку. Два года назад было по-другому, чисто, светло - повсюду лежал снег и мусор не был виден.
А. П.– Кстати, откуда такое зловещее название - Могила Паша?
С. Б.– В честь погибшего здесь когда-то лейтенанта швейцарской армии по фамилии Паш.
Дегустируем продукты, оставленные поляками. Особенно хороши печенье и хлебцы. С этим у нас в последнее время туго. Определили место для своей палатки. Вода в пяти минутах ходьбы - в ледниковом озере. Рядом навешена веревка, с помощью которой можно подняться на ледник. Можаев с Арсентьевым в полдень уходят оборудовать тропу между первым и вторым ледовыми лагерями. Мы чистим площадку от снега и льда и тоже уходим вниз. От базы до второго ледового лагеря всего час хода. Уверен, ночевать надо было оставаться на 5500. Акклиматизация нужна всем. В первый ледовый пришли всего 15 носильщиков. С Мысловским связи нет.
5 марта. Как только взошло солнце, спускаемся в первый ледовый. Иванов сказал, чтобы шли по пути, проложенному вчера Мишей и Сергеем, их маршрут не так опасен. Но мы где-то "промахиваемся" (плохая маркировка!) и выходим с Пастухом на их тропу ниже опао ного места. Интересно, что сами Арсентьев с Можаевым пошли по короткому и опасному пути. Когда появились в лагере, высказываю им замечание по этому поводу. Подошедший Иванов тоже выдает им как следует за беспечность. Можаев виноватым себя совсем не чувствует. Возмущен нашим произволом. Сережа Арсентьев пытается как-то сгладить ситуацию, предлагает, пока не пришли другие группы и есть время, исправить тропу. "Поправите в следующем году", - ворчит Валентин.
А. П.– Странно, что речь о дисциплине идет у восходителей такого класса.
С. Б.– Проблемы дисциплины актуальны на любом уровне (и не только в альпинизме). Но в нашем спорте это особенно важно - слишком высокой может оказаться цена нарушений. О той ситуации можно сказать: ребята расслабились, мол, уже в команде, уже в Гималаях, можно делать что захочешь.
В первом ледовом лагере встречаем Шейнова с Коротеевым. У них сегодня прогулка с легким грузом. Ледовые носильщики таскают бочки и баулы от Рамзе сюда за 3 часа: 30 кг по леднику, засыпанному камнями, от 4200 до 4700! На пути вниз встречаем сначала Кли-нецкого и Елагина, потом Хайбулина, Хрищатого и Букреева. Вид у них неважнецкий - еще не акклиматизировались. В Рамзе приходим в 14 часов. Можаев быстренько договорился с шерпами насчет обеда.