Да святится Имя Твое

Мелех Ана

– Еще как умирают. Чаще, чем от арбалетной стрелы!

– Гонишь!

– Вот те зуб!

– Два давай!

Мы смеялись, обнимали малышку Кристу, и так засыпали. Я был счастлив тогда.

Знаешь, Господи, мы прожили в той церкви втроем около трех лет, а я не могу вспомнить лица Мышки. Оно смазывается в памяти, ускользает, черты не задерживаются в голове и на миг… Однажды она просто не вернулась. Я искал ее по всему городу, звал ее по имени на перекрестках, спрашивал у знакомых. Один из них рассказал мне, что Мышка понравилась местному бандиту (она ведь выросла в очень симпатичную девушку). Этот бандит пригласил

ее куда-то (память меня подводит), и она пошла. Никто больше ее не видел.

Для меня это оказалась намного более страшная боль, чем потеря родителей. Мне казалось, что я не переживу. Каждый раз, когда Криста спрашивала: «Де Мыська?», мне хотелось пойти и убить того ублюдка, который забрал у нас нашу Мыську. Но, хоть мне и было девять, я никогда не был дураком и понимал, что такая моя опрометчивость приведет только к тому, что Крис останется одна. В три года на улице одной не выжить. А значит, месть нужно отложить до лучших времен.

Через год после этого я впервые увидел лей-линии.

Я проснулся от яркого пульсирующего света, который словно прорезал пол откуда-то из-под церкви. Сначала я жутко испугался, просто невероятно. Я бросился к Кристе, боясь, что этот луч просто разрежет мою малышку. Схватил ее на руки, прижал к себе, стараясь отодвинуть как можно дальше от света. Крис проснулась, ухватилась ручками за мою шею, испуганно оглядываясь. Жизнь на улице может даже четырехлетнего ребенка научить всегда быть начеку.

– Ронни? Что случилось?

– Малышка, я не знаю, – возможно, нужно было бежать как можно дальше от того света, но я не хотел уходить из своего дома. Я хотел, чтобы ушел свет.

– Ронни, я хочу спать, – захныкала Криста. – Еще совсем ночь.

– Погоди, Крис, – я чмокнул ее в щеку. – Ты все равно не сможешь спать при таком свете.

– Каком свете, Ронни?

Так я понял, что, кроме меня, этот свет никто не видит.

Долгое время я не мог спать. Демонов свет залезал под ресницы, как бы я не укрывался, как бы не прятал голову. Я искал новое жилье, но вдруг обнаружил, что все наиболее пригодные для нашей жизни места, тоже стоят на световых линиях. Сначала от этого понимания я пришел в ужас, но вскоре страх перед неизведанным перешел в раздражение. Я был истощен и измотан бессонницей, я начал срываться на Кристе, драться с такими же беспризорными ребятами, и довел себя до того, что однажды лег на линию света в искренней надежде, что она наконец поглотит меня или оставит в покое.

И она оставила. Утром я проснулся в полутемном помещении церкви. Рядом играла самодельными куклами Крис. Линия была, но едва заметная, совершенно не мешающая, а наоборот, словно поддерживающая, указывающая путь. Я не знал, отчего линия изменила свое поведение, но понял, что могу влиять на нее. Каждый раз, когда она становилась ярче, я просто ложился на нее спать и все проходило.

С Лисом мы познакомились еще примерно через год. Даже не помню, при каких обстоятельствах. Может быть, мы даже подрались с ним при первой встрече, а потом я позвал его в гости. Он был младше меня на пару лет и сразу понравился Кристе. Когда он приходил в нашу церковь, она просто млела, а он так же млел от нее. Для маленького белокурого ангела он был чем-то неземным, и Лису нравилось быть для нее именно таким. Он нашел своего зрителя. Точнее, он забрал моего.

Юркий рыжеволосый

мальчишка был смешным и свободным. А я был другим. Странно, но я никогда не чувствовал до этого зависти. Никогда. Даже к тем, кого судьба любила больше, чем нас с Кристой. Но в тот момент мне казалось, что история с Мышкой повторяется. У меня опять забирали самое дорогое.

Я старался, терпел, но все же однажды не выдержал и уже был готов выгнать его раз и навсегда. Но…

Знаешь, Господи, тогда я еще верил в Тебя. Я так в Тебя верил, демоны Тебя забери! Но Ты бросил меня уже тогда! Прости, я не должен обвинять того, кого прошу совершить чудо. А мне так необходимо Твое чудо сейчас! Умоляю Тебя!

Но да, я помню правила. Сначала исповедь.

Итак. Когда подъехала карета, мы с Кристой и Лисом завтракали. Я украл почти свежее мясо, и в то утро у нас был пир. Я ломал голову над тем, как избавиться от мальчишки, не расстроив при этом Крис, и ничего не мог придумать. Лис же наоборот был разговорчив еще больше, чем обычно.

Мы замерли, когда услышали первые звуки. Теперь я понимаю, что бежать нужно было сразу. Но в нашу церковь никогда за все эти годы не заходили взрослые. Поэтому мы были уверены, что и в этот раз карета проедет мимо. Потом мы верили, что люди, которые вышли из кареты, просто побродят рядом и уберутся восвояси. А потом в разбитом окне я увидел чье-то лицо, мужчина посмотрел прямо на нас, а после обернулся и закричал:

– Святой отец! Здесь дети!

Нас вытащили наружу, и мы предстали перед ним. Высокий статный мужчина в идеально белой сутане и с огромным крестом на шее смотрел на нас по-отечески.

– Здравствуйте, дети мои, – глубокий голос, привыкший вещать на более объемную аудиторию, поприветствовал нас. – Вы здесь живете?

– Да, – пискнула Криста.

Мы с Лисом косились исподлобья. В отличие от маленькой Крис, которую я старался оберегать от всего, что может обрушиться на нее во время беспризорной жизни, мы с мальчишкой понимали, что от взрослых никогда не стоит ждать ничего хорошего.

– Я рад, что нашел вас.

Я помню эту фразу, будто бы он сказал нам ее вчера. Для меня она стала началом конца, хотя, конечно, тогда я этого еще не понимал.

Оказалось, что церковь собираются реставрировать, поэтому жить там мы больше не могли. Однако, нам выделили другое место. Всем троим. Это было старое здание, запустевшее, но абсолютно целое. Ветры не пробирали его насквозь, а у каждого из нас даже был свой матрац. Единственное, что меня озадачило тогда, это то, что через это здание из темно-бордового, почти черного кирпича тоже проходила световая линия. В городе была куча мест, где церковное руководство могло нас поселить, а нам опять достался дом с линией. Но Криста и Лис были счастливы. У них появился настоящий дом.

Каждый день к нам ненадолго наведывался святой отец, приносил еду, болтал с нами, научил читать и писать, дарил книги, полные сказочных историй. Первый раз в библиотеку тоже привел нас он. Для трех сирот клирик стал тем, кто открыл двери в новый, более совершенный, чем наш, мир. Он был добр к нам настолько, что через время в его искренность поверил даже я.

Вопрос, который изменил для меня все, он тоже задал именно в библиотеке. Однажды он сказал:

– Я обеспокоен, дети мои. Пожалуй, вам нужно будет покинуть ваш дом.