Да здравствует Государь!
Шрифт:
Но впали в застой, неподвижность. Отчего сказать не могу — я все таки математик а не историк. Но наверное таковы свойства тамошних религий — предписывающих бессилие человека перед богами — и отрицающих свободу воли.
— Все так… — подумал вслух Гурко. Я видел как османы среди боя падали на колени и принимались взывать к своему аллаху забыв про оружие. Потом даже спрашивал у пленных — с чего это такая странность. А те отвечают — мол если «алла» не выручит — то от винтовки и подавно толку нет. Еще мои солдаты смеялись
— Вот вам кстати основополагание для миссионерской проповеди, — обратился Георгий с улыбкой к Победоносцеву. Что именно христианская цивилизация и христианская вера дала все те блага какие имеют европейцы.
— Будет ли достойно соблазнять варваров суетной материей? — изрек обер-прокурор Синода.
— Будет! — коротко ответил Георгий. — Ибо не суть важно как язычник придет к Христу. Недопустима сила и угрозы в делах веры — как говорят отцы церкви — а убеждение может пользоваться каким угодно аргументом…
На этом однако разговор о религиозных и исторических вопросах закончился и они продолжили осмотр средств человекоубийства. Георгий перешел к следующему экспонату — короткой пушечке на кованном станке.
— Это изволите видеть — американская казнозарядная пушка с механизированной перезарядкой системы Вильямса, — уловив опрос в его взгляде — произнес Демьяненков — образца одна тысяча шестьдесят первого года. Точнее — орудие из армии сецессионистов Южных штатов, — уточнил он.
— Что — столь давнее изобретение? — невольно поднял брови император.
— Да — так точно… Пушка Вильямса имеет калибр порядка шестнадцати линий или если быть точным тридцать девять миллиметров.
Расчет из трех человек — наводчик, заряжающий и подносчик боевых припасов. Максимальная дальность стрельбы — шесть тысяч триста тридцать футов («Две тысячи метров» — про себя перевел в новые меры Георгий), при вдвое меньшей прицельной дальности. Открытие и закрытие затвора, а также досылание заряда в ствол осуществляется поворотом рукоятки, расположенной с правой стороны казенника, причем закрытие затвора объединено со взводом пружины ударника. Выстрел производился договором рукояти в конце цикла.
Заряжание раздельное — после открытия затвора второй нумер вкладывал в лоток снаряд и бумажный пороховой картуз, а затем надевал капсюль на брандтрубку, — профессор говорил увлеченно и внятно — дело свое он знал.
— И насколько это… изобретение быстро стреляет?
— Хорошо натренированная команда при ведении огня с постоянным прицелом могла достигнуть темпа в два десятка выстрелов за минуту. Для сравнения, скорострельность дульнозарядных пушек аналогичного калибра обычных тогда не превышала двух выстрелов в минуту при самом старательном расчете.
— Тем не менее южане проиграли — проворчал Кауфман. Задетый надо сказать за живое и тем что о сем изделии в гвардейском училище им не рассказали — а пуще — тем что в означенные годы как он помнил в русской армии все еще девять десятых составляли те самые дульнозарядные гладкостволки.
Да — Александр Александрович, — согласился генерал-лейтенант. Кроме того — долго поддерживать столь высокий темп стрельбы было невозможно. Расчет уставал, трубка засорялась, а орудие перегревалось и его требовалось охлаждать, поливая водой из ведра.
— Сколь помню южане ее не использовали широко…
— Да — и причин всего две — сложность в изготовлении и высокая цена. Стоимость одной такой пушки составляла триста с лишним долларов серебром, тогда как капсюльное пехотное ружье стоило всего около трех. Таким образом, за деньги, потраченные на одну скорострелку, можно было вооружить более сотни солдат. Всего было выпущено от сорока до пятидесяти пушек Вильямса. Они применялись во многих боях, нанеся северным войскам серьезные потери, но из-за своей малочисленности не оказали существенного влияния на общий ход войны.
Тем более у федеральной армии было кое что не хуже — механическая картечница, изобретенная капитаном Уилсоном Эйджэром.
— Вот Ваше Величество — извольте видеть — она тут же! — Михаил Николаевич ткнул стэком в нечто вроде огромного охотничьего ружья на тележных колесах с приделанной сзади мясорубкой. — Имеет весьма оригинальную конструкцию. Нарезной ствол калибра шесть линий, при полном отсутствии затвора.
— То есть как? — заинтересовался не только царь но даже невозмутимый Кауфман.
— Все дело в патронах. Каждый из них так сказать сам себе патрон и патронник.
И являет собой толстостенный стальной цилиндрик, так сказать маленький стволик в который вставлялся бумажный пороховой картуз и свинцовая пуля, а в донце ввинчивался капсюль.
Эти каморы засыпаются в конический короб, откуда они под действием собственного веса опускаются в лоток. При повороте рукоятки патрон специальным эксцентриком прижимается к заднему срезу ствола, одновременно взводя ударник. Затем ударник срывается с зацепа и бьет в капсюль. После этого пустой стволик выбрасывался, на его место из бункера падает новый, и так до опорожнения короба. После стрельбы эти каморы собирали и снаряжали заново.
Эйджэр помниться называл свое изобретение довольно претенциозно — «армией в ящике» и «армией на шести квадратных футах» а мятежники именовали ее не иначе как «мельница Дьявола».
— В самом деле отличная идея! — царь взвесил в ладони стальной цилиндрик.
— Американские военные думали иначе. Они указывали на то, что орудие при стрельбе очень быстро перегревается, часто дает осечки и что цена в тысячу триста долларов за штуку, которую запросил Эйджэр за свое изделие, явно завышена. И вероятно так оно и было — изделие довольно простое если задуматься.