ДА. Книга 3
Шрифт:
Я ответила, что кем бы он ни был, он все равно останется собой. На этом мы практически и разошлись. В смысле, попрощались. Хотя мы потом попрощались еще раз, вечером следующего дня, и еще сегодня утром. Он обещал, что привезет мне все вещи, которые я попрошу, и что сообщит, когда можно будет их забрать. Список я написала, но Валентайн ничего не привез. И не сообщил. И вряд ли уже привезет сегодня.
Сама не знаю, чего я больше хотела, чтобы уже привез, или чтобы не привозил никогда.
Надо ж было так вляпаться! И ведь вроде все уже решила, но… Но
Зачем-то.
А еще думала о том, как мне связаться с Максом. Проще всего было бы попросить помощи у Валентайна. Проще всего… но и ни разу не проще, потому что во-первых, если я решила, что я самостоятельная, то теперь уже самостоятельная до конца. А во-вторых, именно сейчас, когда мы расстались, я вообще не понимала, что со мной происходит. Почему я три раза с ним прощалась, и почему сейчас продолжаю о нем думать.
Когда уже все.
Точка поставлена.
В парк я в итоге так и не выбралась, пошла в душ, а потом — спать. Хотя за день ощутимо устала, заснуть получилось не сразу. Я успела посчитать дракончиков, подумать о том, высплюсь ли сегодня (у Валентайна, кстати, я отлично высыпалась в последние дни), и покрутить в голове варианты сдачи экзаменов на тему «что может пойти не так». На этом я все-таки заснула, а проснулась от того, что по коже тянет сквозняком из окна.
Все тело затекло, будто меня основательно спрессовали, одна рука отказывалась шевелиться, а еще я замерзла, потому что…
Лежала на полу!
— Что за…
Я подскочила и треснулась головой о край чего-то деревянного. Хорошо что не металлического, тащиться к магистру Симрану в лазарет не было ни малейшего желания. Но все равно, что за…
Уже рассвело, а я выползала по полу в короткой пижамке.
Из-под мольберта!
Мольберта?!
Что за…
Обернувшись, я чуть не подавилась воздухом. Потому что на мольберте, в смысле, на холсте, натянутом на мольберт, обнаружился готовый портрет.
Люциана Драгона.
«Что за?!» — чуть было не завопила я уже во весь голос, рассматривая этот чудо-шедевр. Я уже привыкла к тому, что местная магия позволяет создавать почти живые картины, ну или даже не почти: все местные произведения искусства выглядят так, будто изображенные на них вот-вот сойдут в грешный мир, но это…
Во-первых, нарисовано было потрясающе. Так красиво, словно тот, кто это сделал, с детства учился на художника. Во-вторых, портрет был изображением Люциана в тот момент, когда он смотрел на меня. В смысле, когда я делала то, что делала — в его комнате, разве что фон был темным, сменив день на ночь, и в него вплетались огненно-золотые искры его магии. Темнота утяжеляла цвет его формы, делая ее практически черной, полыхал синим разве что дракончик, значок военного факультета. Зато сам Люциан казался практически золотым, а насмешка в его глазах была не такой уж насмешкой. Скорее, в ней было нечто глубоко
Завершала образ вишенка на торте, в смысле, вишенка на Люциане. То есть ягода, которую он отправлял в рот. Кто бы это ни нарисовал, сценой он явно проникся. До глубины души. А еще…
Кто бы это ни нарисовал, он был в курсе.
Раньше, чем я впала в истерику, я опустила взгляд на свои пальцы. Перепачканные краской. Такая же краска обнаружилась и на пижамке, в которой я ложилась спать. Вообще эти пятна элементарно убирались магией, но… но…
— Я схожу с ума, — заявила я Люциану.
Мне показалось, или он усмехнулся?
После случившегося уже точно ни в чем нельзя быть уверенной. Хотя картины и были почти живыми, дышащими, наполненными магией, но эта вообще была какой-то особенной. Начать хотя бы с того, что я ее нарисовала… написала? Как такое возможно? Я, конечно, умею рисовать, и неплохо, но уж точно не магическими красками и не так.
— Я лунатик, — сделала вывод я. Посмотрела на Люциана и добавила: — Лунатик-фетишист. С замашками извращенки.
Потому что кому еще может прийти в голову такое написать? Но главное — за одну ночь?! Я лунатик-фетишист, извращенка и гений.
Бр-р-р!
Краски стояли тут же, все необходимое — тоже. Пока я пялилась на Люциана, «проснулась» Эвиль и даже немного удивилась, что меня не стоит будить.
Эвиль!
— Эвиль, что тут произошло? — спросила я, ткнув в портрет.
Виритта недоуменно проследила направление моей руки.
— Не знаю. О чем ты, Ленор?
Чтоб я сама знала, о чем я.
— Ты же видела… в смысле, ты наверняка включалась, когда я это рисовала… писала. Да?
— Нет.
— Нет?
— Нет, всякий раз, как ты просыпалась ночью, ты меня отключала. До утра, до побудки.
Всякий раз?!
— То есть это не первую ночь у меня?!
— Ты отключала меня всю прошлую неделю, Ленор, — словно сомневаясь в моем рассудке на пару со мной, укоризненно произнесла виритта.
Э-э-э…
— Но я буду не я, если не напомню, что тебе пора собираться на занятия. Сегодня…
— Я помню расписание, спасибо, — отмахнулась я и поплелась в душ, на ходу стягивая пижамку. Краску на пальцах и на руках растворила с помощью магии, а потом очень быстро вылетела из ванной и, стянув Драгона с мольберта, запихала поглубже под кровать. Краски решила оставить, равно как и кисти, и прочий инвентарь.
Сказать, что я была ошарашена — значит, ничего не сказать. Вот почему в этом мире так всегда: стоит моей жизни мало-мальски начать входить в нужную колею, как случается что-то еще?! Мало мне было темной магии, непоняток в личной жизни, подставы родителей, невозможности встречаться с Максом и большой проблемы в лице Люциана Драгона! Так теперь еще и это!
Вот скажите мне пожалуйста, как с таким справляться, а?
Уж чего-чего, а лунатизма за мной никогда не наблюдалось. С другой стороны, за мной много чего не наблюдалось, что наблюдается в теле Ленор!