ДА. Книга 3
Шрифт:
Люциан приподнял бровь:
— Ну насчет разницы ваших мнений мы уже говорили…
— Да дело не в разнице наших мнений! Дело в том, что я ее знаю очень давно, и она ведет себя странно! Она…
— Тебе не приходило в голову, что она его любит? — Люциан сунул руки в карманы, шагнув поближе ко мне. Я такого не ожидала, поэтому только моргнула:
— Что?
— Любит она его, Лена. Точно так же, как он ее. У них взаимный западос.
Словечко, которое выдал Люциан, было достойно нашего мира, но это как-то потерялось
— Она не может его любить, — не совсем уверенно сказала я. — Он же собирался жениться на Женевьев. Куда ее дели, кстати?!
— К слову, о Женевьев…
— Нет, стой, мне плевать на Женевьев! Лучше скажи, почему ты так в этом уверен.
Люциан закатил глаза. Здесь, в этом закутке освещение было попроще, чем в основных коридорах, поэтому из-за магии, отражающейся в его глазах, создавалось ощущение, что он светится. Некстати вспомнилось еще и то, что я рассказывала Валентайну про наш мир, про Люцифера, падшего ангела, про созвучность имени с именем Люциана.
В общем, в голове моей творился такой кавардак, как в гараже прадедушки Коли, в который тетя Оля стаскивала всякий хлам. Машины давно уже не было, как и прадедушки, но гараж остался. Там можно было найти все что угодно: начиная от покрышки велосипеда 50-х и пластинок Битлз, заканчивая какой-нибудь баночкой от современного майонеза. Вот и моя голова сейчас напоминала то же самое, особенно когда Люциан подался вперед, опираясь ладонью о стену в сантиметре от моих волос:
— Я вообще-то собирался говорить не о Сезаре с Софией.
— А о чем?
— О том, например, что Макс, будет ждать тебя сегодня в ранховой тэрны Хлит, — он посмотрел мне в глаза.
А я растерялась. Сама не знаю, почему.
— Ты когда успел? — это все, на что меня хватило.
— Если правильно построить день, можно многое успеть, Лена. Мы с Ярдом справились с той дрянью, которой напичкал его виритту Хитар, так что теперь вы можете общаться, и он ничего не поймет. Там стоит заклинание подмены, вместо посланий от тебя Равен будет видеть послания от его одноклассников, всякую ерунду по урокам и заданиям перед выпускными.
Я покачала головой. Не знаю, как насчет гаража, но у меня в последние несколько дней вместились события, которые легко можно было растянуть на пару десятков лет минимум.
— Вечером, как ты и просила, — добавил Люциан. — Он тебе напишет, как будет на месте.
— Ничего не понимаю… как его отпустили? Без сопровождения?
— Не отпустили, но сопровождением займусь я. Да даже если им и не заниматься, думаю, скоро это перестанет быть актуальным. Вчера я успел кое-что еще, а мои показания не самые последние.
— То есть? — уточнила я. — Что ты сделал?
— Сходил к стражам порядка и сказал им правду. Что в ту ночь ты спасала Софию Драконову.
Он шагнул еще ближе, хотя ближе было уже некуда.
— Я хотел попросить прощения, Лена. За то, как я себя вел. С тобой.
Люциан подался бы еще ближе, но я успела выставить ладони вперед, поставив между нами пусть даже хрупкую, но преграду.
— Хорошо. Это все?
Он, кажется, такого не ожидал, потому что нахмурился:
— Нет. Мы…
— «Мы» для меня больше не актуально, если ты об этом.
Да об этом он, Лена, об этом. Иначе зачем ему зажимать тебя в коридоре и просить прощения? В благие намерения Люциана верилось смутно, но даже если он в самом деле руководствовался исключительно ими, теперь это правда больше не актуально. Да и было ли актуально? После того, что случилось. После всего, что случилось.
— Лена, дай мне договорить. Я понимаю, что облажался по всем фронтам.
— Облажался?
— Да, — он усмехнулся. — Я и правда долго общался с твоей подругой. Но суть в том, что я никогда в жизни никому такого не говорил, я не умею извиняться, и мне сейчас не по себе.
Вот в это верилось отлично. В то, что Люциан Драгон извиняться не умеет. Но пытается. Рядом со мной, а мне этого совершенно не надо! Это было нужно еще… я даже не знаю, когда. До того, как в меня полетел золотой хлыст? До того шантажа? До ночи, проведенной с Валентайном?!
Кажется, мне пора разобрать гараж.
— Я понимаю, — ответила я. — Чего я не понимаю, так это того, почему ты так резко изменил свое мнение. Во мне по-прежнему темная магия. Она никуда не делась, и ты ее по-прежнему ненавидишь…
— Не уверен.
— Не уверен?
— Не знаю. В тот вечер, когда София… Соня мне все рассказала, я не представлял, что с этим делать. Никому другому я бы просто не поверил, но не ей. Мы с ней действительно хорошо дружили. Просто дружили, Ларо, не больше. — Он продолжал смотреть мне в глаза, и золото в его радужке раскалялось, раскалялось и раскалялось. — То, что видели все — это как раз было для Сезара. Он собирался жениться, она на него запала, попросила помочь. Он же настолько на ней помешался, что внедрил заклинание, через которое мог слушать, что происходит в ее комнате. В итоге мы решили дать ему «послушать» и изображали…
Люциан приподнял брови, явно намекая на то, что они там изображали.
Получается, тогда, когда они это для Сезара изображали, я все слышала… в смысле, я слышала именно это изображение?! Ну вот и с чего у меня сейчас такое облегчение внутри, как будто я запила маслом застрявшую поперек горла кость?
— Сезар и Соня… они не за один день к такому пришли. В смысле, мы это сотворили все вместе: и я, и она, и он. Мы все столько дури наделали, и в результате вот к чему это все привело.