Дачные расследования

Устинова Татьяна

И, возможно, дождался…

Когда барон почил, никто не явился на его похороны. Хоронили барона древний слуга, поп-расстрига, отлученный от церкви за святотатство, и два изуродованных клещами палача-каторжника. Покупать имение за Волгой никто не хотел, и оно стало быстро хиреть. А когда там появились волки, его и совсем стали объезжать стороной. Зато в тех краях время от времени видели по ночам старика в кафтане. Он внезапно появлялся и исчезал. Злые глаза, длинные седые волосы, ходил, опираясь на трость, и шептал так неистово, будто проклинал весь мир. Все поняли, что это призрак старого барона сторожит свои владения и обходит Царев утес с его неистощимым златом.

Только отчаянные смельчаки, бредившие золотом, проникали туда, но возвращались далеко не все, и с пустыми руками. Излюбленным местом призрака стала вершина Царева утеса, где он стоял на штормовом ветру и вел тайный спор с небесами.

После Октябрьской революции большевики-атеисты устроили в обветшалой усадьбе фон Шварцев Заволжский райком партии, клуб Революции и конюшню, разместили духовой сводный оркестр и столовую для каменотесов. Но однажды во время очередного партийного собрания крыша обвалилась и похоронила многих собравшихся. А после грозы и молнии, ударившей в усадьбу, и сами развалины сгорели. Это было во время весенней бури, и выжившие очевидцы видели на утесе человека в старинном платье, смотревшего с вершины. Больше к этому месту не подходил никто. Даже комиссия НКВД, арестовавшая около десятка несчастных перепуганных сельчан, которых обвинили во вредительстве, не задержалась тут более суток.

Но призраку барона Людвига фон Шварца все было нипочем. Его видели почти каждую весну во время легендарных бурь на Волге стоящим на вершине Царского утеса и глядящим на разбушевавшуюся стихию. Он словно ждал попутного ветра, чтобы броситься за ним и улететь отсюда навсегда».

– Статья – класс, – согласился Крымов. – Журналист постарался на славу.

– Журналистка, – поправил его Долгополов. – Подпись: «К. И. Лопухина».

– Но ведь это не все? – Андрей хитро прищурил один глаз. – Не стали бы вы меня вытаскивать из-за беллетристики?

– Вы правы, это не все, – усмехнулся старик. – Сегодня утром в областном художественном музее города Царева обнаружили пропажу – украли старинное полотно восемнадцатого века. Наум Евграфович Щукин. Художник-самоучка, но очень интересный. А был он придворным, так сказать, художником его сиятельства барона Людвига фон Шварца.

– Художественная ценность картины – какова она?

– Невысокая, если честно. Художник, повторюсь, был самоучкой, звезд с неба не хватал, но в провинции слыл мастеровитым живописцем. Полотно имеет историко-краеведческую ценность, это несомненно.

– Тогда остается узнать, что было на этой картине и как связана ее пропажа со статьей в журнале «Звезда Поволжья», – заметил Крымов. – И с активностью призраков в Девьих горах, вокруг старых развалин баронской усадьбы.

– Именно! – поднял палец Долгополов. – С первым легче. Вот! – Он достал из стопки художественный альбом. – Издание местного министерства культуры – каталог картин музея с иллюстрациями. – Старичок открыл альбом на закладке и подтолкнул его гостю. – Смотрите и наслаждайтесь. Вот эта картина, называется – «Ночной Гость». Мы неплохо знаем, как выглядел барон Людвиг фон Шварц. Ведь он покинул Россию богачом, многое мог себе позволить. За ним в Европе остался след – несколько портретов. Как он ни старался, чужие имена не скрыли его личность – за ним будто следили. Да-да, журналистка права, его не оставляли без внимания, не давали прикинуться другим человеком. Так что не сомневайтесь, на портрете художника-любителя Наума Щукина именно он – колдун и маг, барон Людвиг фон Шварц.

Крымов подтянул альбом к себе. На репродукции картины у камина в кресле-троне сидел мощный старик в бордовом кафтане. Похожий на льва, с пышной седой шевелюрой, он оглянулся в ту самую секунду, когда за его спиной на пороге кабинета возник гость – один силуэт. Кроваво-золотистым светом от огня в камине неровно горела половина лица встревоженного старика. Жались в страхе друг к другу и смотрели в ту же сторону подскочившие три гончих пса. Но интереснее всего были глаза барона: он ждал этого неотвратимого визита, как рокового часа неминуемой казни.

– Ого, да не так плох этот ваш живописец, как его? – Крымов прицелился взглядом на подпись под картиной. – Щукин, Наум Евграфович. Очень даже хорош – насколько мне, дилетанту, судить.

– А я не сказал, что он плох, Андрей Петрович, – с легким укором парировал Долгополов. – Говорил, что он – художник-самоучка и его полотно не представляет большой ценности для мирового искусства. Но он самобытен, это несомненно, а самое главное – интересен в своих фантазиях. Его картины – «своеобразный лабиринт, карта иносказаний». Так написал о Щукине местный искусствовед Павел Иванович Кравцов.

Крымов нахмурился и кивнул на страницу открытого альбома:

– Но дата полотна? 1769 год? Барону должно быть лет сорок. А на портрете – старик лет семидесяти пяти.

– Интересно, правда? – Долгополов многозначительно усмехнулся: – А вы молодцом – заметили несостыковочку.

– Ошибка в написании?

– Никакой ошибки! Щукин написал эту картину именно в 1769 году, обитая у богатого царевского купца приживалой и рисуя его детей и домочадцев. Наум Щукин написал своего хозяина по памяти, когда тот после той самой черной мессы сбежал из России и инкогнито отправился по миру. Именно в свои полные сорок лет.

– Не понимаю…

Антон Антонович хитро прищурил один глаз:

– Наум Евграфович Щукин, обладавший даром пророчества, чем и подкупил в свое время Людвига фон Шварца, увидел своего хозяина и работодателя в далеком будущем, когда тому было суждено вернуться в свое поместье.

– Что вы хотите от меня, Антон Антонович?

– Эту задачку вам и придется разгадать. Треугольник: Карл фон Шварц, Людвиг фон Шварц, призрак барона и похититель картины в центре. Она украдена не из любви к искусству! – Долгополов покачал указательным пальцем. – Но кто-то рисковал из-за нее свободой. Так кто и зачем? Могу только предположить: этот человек знает о картине «Ночной Гость» и двух колдунах – Карле фон Шварце и его предполагаемом сыне Людвиге – намного больше, чем мы с вами. Наведайтесь в журнал «Звезда Поволжья», поболтайте с этой журналисткой – Лопухиной. Что ее подтолкнуло к расследованию столь инфернальной темы? Потяните за ниточку именно с этой стороны, а вдруг клубок и раскрутится? Да что мне вас учить, вы – опытный детектив и сами знаете, как поступить.

2

В полдень Крымов вошел в редакцию «Звезды Поволжья». Журнал расположился на втором этаже старого особнячка с окнами на Волгу. Мимо этого дома по проспекту, отделявшему жилые кварталы от бесконечной набережной, детектив проезжал сотни раз, но заходить сюда прежде не доводилось. А журнал ему попадался, и были в нем статьи дельные – особенно по истории города и края.

Перешагнув порог, он улыбнулся. Работу периодических изданий Андрей Крымов знал хорошо – вечная суета, гул, смех в курилках, беготня и болтовня, журналюги строчат за компами. Только в газетах жизнь беспокойнее раз в десять, ведь журналы выходят реже. В газетах пишут новости, в журналах – нетленку. Стараются, по крайней мере.