Дачные расследования

Устинова Татьяна

– Сюда, сюда, господа художники! Перевезу со скидкой!

С этюдниками и сумками через плечо, с папкой, где был художественный картон, – еще один предмет антуража, – они направились к нему. У мосточка стоял ладный крытый катерок.

– Живописцы-пейзажисты? – спросил крепыш.

– А вы в теме, как я погляжу, – заметила Кассандра.

– А то! Кого я только не возил на ту сторону! Вам куда?

– Нам к Девьим горам, – сказал Крымов.

– Ого, далековато! Даже с ветерком, – покачал головой капитан и посмотрел на небо. – Да и погодка

с каждым часом все смурнее. – Он поморщился: – Дороговато выйдет поездочка.

– Как выйдет, так и выйдет, – ответил Крымов. – Шторм будет после обеда.

– Ладно, смельчаки, поплыли, – согласился капитан.

Теперь, прыгая по крутым свинцовым волнам и хлопая днищем, катер нес их вперед, против течения. В сумках у искателей приключений лежало по биноклю.

– Значит, горы рисовать едете? – перекрикивая шум волн, громко спросил капитан. – В шторм и бурю? С риском для жизни?

Крымов взглянул на спутницу – ответ был за ней.

– Да, будем ловить настроение! – ответила за обоих Кассандра.

– Главное, чтобы не молнию! – хохотнул капитан.

Мотор ревел, катер то и дело заливало брызгами. Хорошо, капитана и пассажиров защищала застекленная кабина с высокой крышей. Но этюдникам на открытой корме сильно доставалось.

В преддверии обещанного шторма катера поспешно разлетались по Волге, ища пристанища. Даже большие теплоходы, кажется, торопливо и нервно ползли в обе стороны по неспокойной свинцовой реке, в белую пену расшибая грозные волны.

В одиннадцать они прибыли на место, расплатились и попрощались с капитаном. Тот бросил им: «Возвращайтесь живыми!» – повернул катер и полетел назад так неистово, будто его преследовали.

Они поднимались по установленной зигзагами, с небольшими площадками, деревянной лестнице.

– А когда появляется призрак? – спросил Крымов. – Ну, если появляется, конечно. Во сколько он там грозит небесам?

– В полночь, конечно, – просто ответила его спутница. – Как и все уважающие себя призраки.

Взгляды Крымова и Кассандры так и тянулись вправо. На одной из дощатых площадок девушка остановилась, вытащила из сумки бинокль, приложила к глазам и направила на Царский утес. Исполинской каменной волной он нависал над Волгой. Утес сильно выделялся – гигантскими сколами, серо-желтыми скальными проемами он был обращен к великой реке. Весь покрытый лесами, он был гол каменистой верхушкой. Наблюдательная вышка, откуда видно полмира.

– Что видишь? – спросил Крымов.

– Пока ничего. Но тревога уже есть. Сердцем чую.

Даже не верилось, что в эту полночь им предстоит на свой страх и риск наведаться туда.

– Где же мы будем тусоваться до полуночи? – риторически спросил он. – Под деревом стоять – опасно, капитан прав. Молния попадет – в угольки превратимся.

– Решим по дороге. Там же гротов полно, пещер всяких. Забыли? Укроемся.

– Круто, – покачал головой детектив. – Забыл.

Около полудня небо плотно заволокло серыми тучами. Село разрослось в центре

обширной долины – куда ни глянь, повсюду поднимались лесистые вершины. Когда два художника-самозванца входили в село Смирное, легендарный утес оставался позади и справа.

Старая дача живописца-отшельника Холмогорова, деревянная, с большими окнами, оказалась в самом центре поселка. Уже на подходе Кассандра позвонила художнику – телефон с его позволения дала замдиректора художественного музея Инесса Львовна Семипалова. Кассандра попросила подругу матери представить ее художницей. Только не журналисткой, а то откажет! Даже сообщила, что вновь стала рисовать и хочет соединить историю с изобразительным искусством. Семипалова сказала: «Пришлось его уговаривать, Касси. Но старик согласился». – «Спасибочки!» – нежно пропела хваткая журналистка и весело взглянула на Крымова:

– Учусь лгать у профессионала.

– Для важного дела, а у нас важное дело, такие навыки нужны, как воздух, – ответил детектив. – Тем более уроки даю бесплатные.

С крыльца по ступенькам, помогая себе клюкой, спускался бородатый старик в заляпанном красками фартуке поверх длиннополого балахона. В квадратной, расшитой орнаментом и похожей на скуфью шапочке, он уверенно ковылял к забору, не слишком добро поглядывая на гостей.

– А вот о фартуках мы не подумали, – сказал Крымов. – И о шапочках тоже.

– Зачем вам халат, Андрей? Вы же не собираетесь открывать этюдник? Я бы очень удивилась.

Холмогоров неторопливо приближался к воротам. У высокого поджарого старика было худое лицо аскета и пронзительный взгляд.

– Кого-то он мне напоминает, – заметил Крымов. – Инока?

– Николая Рериха он вам напоминает, – ответила девушка, – когда тот обосновался в Гималаях. И шапочка у того была точно такая же. Вернее, у этого как у Рериха. Косплеет старец классика.

Холмогоров подошел к калитке.

– Ну здравствуйте, молодые люди, – подозрительно вымолвил он, оглядывая гостей. – Вас двое. Или я ошибаюсь?

Крымов и Кассандра переглянулись.

– Двое, – кивнул детектив. – Не ошибаетесь.

– А мне говорили только про одного человека. – Старик кивнул на молодую гостью: – Про нее. Вы – Кассандра?

– Я – Кассандра, начинающая художница. Андрей Петрович – мой наставник, – призналась та. – Не отпустил меня одну в горы, да еще перед грозой. А мы печенюшки к чаю привезли. Шоколадные. И бутылку «Кагора».

– Ладно, не гнать же мне вашего наставника. Тем более с печенюшками, – усмехнулся Холмогоров и отворил калитку. – Да еще с бутылкой «Кагора». Проходите. – Они вошли во двор. – Только из-за моего доброго отношения к Инессе Львовне – не люблю экспромтов. И гостей тоже.

И вновь двое переглянулись: строгим был старичок.

– А вы, Андрей Петрович, кто по специализации? – помогая себе клюкой, спросил Холмогоров.

– Он портретист, – ответила за «наставника» Кассандра.

– Благородное занятие, – одобрил старик.