Даева
Шрифт:
Столы превращались в клавиши рояля, на котором кто-то наигрывал реквием Моцарта.
Звуки растворялись в воздухе, который становился от этого все более плотным, и дышать было все тяжелее.
В кого превратился я, когда пытался бежать по своему собственному кошмару?
Надо двигаться дальше, потому что всегда есть выход! Я побежал вперед. Ведь если за моей спиной вход, то выход можно найти в противоположной стороне. Помещение раздвинулось
Я закрыл глаза, но увидел все тот же зал, с теми же столами, стенами и каталками. Открыл – та же картинка.
Бежать, сколько хватит сил! Пол был жутко скользкий, и я чуть не растянулся на нем, подвернув ногу. Чтобы не упасть – схватился за какую-то водопроводную трубу с краном. От возникшей боли я осознал, что не сплю. Окружающий мир тут же изменился. В бесконечной пустоте красноватым светом освещалось каменное возвышение. На нем лежал обнаженный человек. Абсолютно голый, безволосый и неестественно белого цвета.
Почему-то я разволновался. Мертвый человек на секционном столе. Я задержал дыхание и стал смотреть – дышит он или нет? Вдруг он еще жив? Я не понимал, почему для меня так важно, живой ли он? И может ли быть живой в царстве мертвых? Очень осторожно я подходил ближе…
Человек не шевелился. Грудная клетка застыла на последнем выдохе.
Если бы это был какой-нибудь триллер, то человек должен неожиданно вскочить! Но он оставался неподвижно лежать.
Еще ближе. Я уже могу рассмотреть его лицо…
Я вздрогнул и, наверное, закричал. Я стоял около мраморного стола, на котором лежал… я сам! Я видел себя так отчетливо, как если бы включили операционную лампу. Мертвецом был я сам!
Неведомая сила развернула меня и отбросила к стене. Рукой я нащупал какую-то дверь. Не понимая, что делаю, я толкнул ее…
***
Покосившаяся деревянная дверь со скрипом распахнулась.
– Ну, так куда прешься? – хриплым голосом спросил коренастый мужик, загородивший проем. На грязноватый халат у него был накинут ватник. Пахло, впрочем, от него не перегаром, а довольно приличным одеколоном.
– К Богдану Ильичу, – ответил ему кто-то.
– А, к Франкенштейну! – ухмыльнулся он.
***
Что со мной происходит? Галлюцинация? Что, опять звонить Марго? Нет, не хочу… Ну не мог же тот, в кафе, который чили искал, бросить мне в пиво какую-то гадость? Я все-таки не лох чилийский!
Разум пытался реставрировать разрушенный видением мир.
А может, меня загипнотизировали? Как Степу Лиходеева? Это уже лучше. Я пытался вспомнить, что такое психокинез… Или все-таки Боря прав? Психотронное Оружие!
Что лучше – опухоль мозга, пси-воздействие или параллельные миры? Что там «Малхолланд драйв»!
***
Я
Глава 8.
– Московское время 19 часов, – сообщил низкий мужской голос. – Вы проспали полтора часа.
– Где я? – Глаза было не открыть, словно веки приклеили скотчем.
– Не хочу вас травмировать ответом, – произнес тот же голос. – Сейчас сниму повязку…
Ага. Это был не скотч. Обычное мокрое полотенце на глазах. Кстати, левый почему-то болел.
– Так где я? – я, наконец, продрал глаза и тут же зажмурился: яркий свет от настольной лампы был направлен на меня.
– В морге. Только не делайте поспешных выводов! Вы упали и ударились. У вас может быть ретроградная амнезия, и вы не помните последних событий.
Амнезии, которую предсказывал Богдан Ильич, патологоанатом морга, у меня не было. А жаль! Кое-что мне бы хотелось забыть…
Сном это явно не назовешь. Какой-то провал в небытие. Вначале я упал в обморок, а затем заснул. Любезный доктор уложил меня на кушетку, где я и провалялся полтора часа. Сон без снов. Затем он напоил меня чаем, придавшем немного сил, и я напомнил ему, что пришел поговорить о Шималовой. Разумеется, о видениях, после которых я упал в обморок, я не упоминал.
Патанатом, как и говорил Борис, выглядел впечатляюще: высокий, худой, с лысой крупной головой. Густая борода его была растрепана. А глубоко посаженные карие глаза блестели за стеклами очков.
Я понимаю, почему санитары обзывали его Франкенштейном… Впрочем, внешность, как это часто бывает, оказалась обманчивой. Доктор был добр и гостеприимен.
Богдан Ильич рассказал мне о результатах вскрытия, но я уже знал от Бориса, что основной причиной смерти была не травма, а странное кровоизлияние, случившееся у нее, видимо, в тот момент, когда она была на собрании секты. Но мне нужны были подробности.
– А упала она прямо там? – поинтересовался я у него. – В зале?
– Видите ли… – как-то нерешительно начал доктор, словно подбирая слова. – Факты говорят о том, что упала она на улице… Упала навзничь, назад, и основной удар пришелся на затылок, вот сюда.
И он постучал пальцами по своей лысой голове. Я мысленно постучал по дереву.
– А что за факты? – поинтересовался я.
– Во-первых, частицы асфальта, обнаруженные в ране на затылке. Во-вторых, по сопроводительным документам, доставили ее с улицы. И в-третьих, – Богдан Ильич очень внимательно посмотрел на меня, – я сходил в тот переулок, где ее нашли, и обнаружил там кровь… группа, совпадает с группой умершей…