Даггер: Инициация
Шрифт:
Пятнадцать лет?.. Максимум, что они должны были сделать, это лишить меня всех боевых регалий и отправить под домашний арест на год. И все! Какие еще пятнадцать лет?..
Мир вокруг пошатнулся, а перед глазами поплыли круги. Похоже, я на миг потерял сознание, но оно быстро ко мне вернулось. В голове, тем не менее, запульсировало, а в ушах зашумело.
– Какого черта?! – закричал я, резко вскочив на ноги. Магнитные кандалы потянули меня к полу, но я все же устоял.
– Подсудимый, – спокойно произнес судья, опустив на меня взгляд. – Вам слово никто не давал…
– Да плевать я хотел на ваше слово! – еще сильнее повысил голос я, понимая, что уже не могу контролировать эмоции. – Вы осуждаете меня за то, что я должен был сделать как человек, требующий справедливого возмездия!.. – Я рефлекторно приподнял руку, чтобы ударить себя в грудь, но магнитные наручники не дали этого сделать. – Я сделал всю грязную работу – избавил мир от ублюдков. Но вместо награды вы срываете с меня погоны и отправляете в тюрьму! На погоны мне плевать, а вот годы жизни…
– Охрана! – прокричал судья, вид при этом у него сделался крайне усталый. – Вывести подсудимого из зала. Также я распоряжаюсь привести приговор в действие прямо в эту же минуту.
Дальше все развивалось как в плохом и нечетком сне. Меня вывели из зала суда, я попытался воспротивиться, но получил несколько ударов шокерами по голове и шее, а потом и по почкам. Кто-то из охранников еще ударил в спину. А потом меня тут же повели к шаттлу и забросили в индивидуальный отсек для заключенных. Через несколько минут явились уже другие люди с шокер-дубинками. На виду у камер и персонала меня особенно не трогали, но тут решили спустить всех псов. После двадцатого прихода увесистым оружием я перестал считать удары, а затем вообще отключился.
Так закончилась моя старая жизнь и началась новая.
Глава 1
– Номер одиннадцать-сто-четырнадцать, подъем! – прозвучал голос надзирателя Ллойда, которого за глаза все называли Носорогом – за уродливую горбинку чуть ниже основания носа. Да и в остальном он тоже напоминал это древнее животное с планеты Земля – невысокий, грузный, с толстыми неуклюжими ногами.
Потекли пять секунд почти гробовой тишины. В моменты, когда надзиратели выкрикивали чьи-то номера, вся тюрьма внезапно затихала, и заключенные вслушивались в каждый звук. Я любил такие моменты. Была в них какая-то своя магия. Ты словно переносился в иную реальность, каждый миг пребывания в которой стоил очень дорого.
– Номер одиннадцать-сто-четырнадцать, сраный ты кусок мяса! Ты что, оглох? – повысил голос Носорог, но повысил несильно. Я знал, что его голосовые связки способны выдавать куда больше октав.
– Алекс, это по твою душу, – донесся с нижней шконки голос Митриса – моего соседа по камере, старого доходяги, который в этой чертовой тюрьме оказался намного раньше меня и давно заучил наизусть все ее гласные и негласные правила.
– Слышу, – бросил я и протяжно зевнул.
– Ну какого хрена тогда лежишь? – задал резонный вопрос Митрис. – Он же просто так не отстанет.
– Номер пятьдесят-шесть-сто-двенадцать, закрыть пасть! Номер одиннадцать-сто-четырнадцать, даю пять секунд на то, чтобы встать, подойти к решетке и протянуть свои лапы в отверстия для наручников. Время пошло.
– Какого черта тебе надо, господин великий надзиратель? – спросил я, приподнимаясь с лежанки. – Ты тратишь мое личное время, предназначенное для отдыха.
– Здесь твое личное – только дерьмо в унитазе. Все остальное, в том числе и твоя сутулая спина, – собственность Альрийской Федерации. Встал и подошел сюда, я сказал!
– Алекс, не тяни. И избавь нас от всего этого дерьма, – удрученно произнес Митрис. Старый заключенный знал, что если раздосадованный надзиратель войдет в камеру, то и ему может перепасть пара несильных, но неприятных ударов увесистой шокер-дубинкой – за то, что он просто существует на этом свете и попался под горячую руку.
Я громко и наигранно вздохнул, выпрямился почти во весь свой немалый рост, задев макушкой потолок над шконкой, расположенной на втором ярусе, и спрыгнул на пол. Сунул босые ноги в тряпичные серые ботинки с полустертой подошвой. Медленно пошаркал к решетке. Просунул руки в отверстия и спросил:
– Так какого хрена тебе от меня нужно?
– Начальник тюрьмы ждет встречи, – ответил надзиратель. Запястья обволок холодный металл магнитных наручников.
– Неужели? – повел бровью я. – Не помню, чтобы я ему на сегодня назначал.
Носорог смерил меня недовольным пристальным взглядом и бросил:
– Ты когда-нибудь дошутишься, юморист.
– Все мы когда-нибудь дошутимся, – сказал я. – Так что ему нужно от меня? Опять хочет, чтобы я ему автограф на заднице поставил? Так там уже места свободного не осталось.
– Тебе врезать? – буднично спросил надзиратель. На наручниках пискнуло, и я ощутил легкую вибрацию на запястьях, которая, впрочем, быстро прошла – мои оковы сжали руки так, что я едва мог пошевелить пальцами.
– Будь я без наручников, ты бы такой вопрос задавать не стал, Ллойд, верно? – подмигнул ему я, ухмыльнувшись.
Носорог снова смерил меня пристальным взглядом, прижал правую ладонь к сенсорной панели справа от решетки, и прутья резко опустились, скрывшись в пазах.
– Заключенный под номером одиннадцать-сто-четырнадцать, два шага вперед и замереть. Смотреть только вперед, – произнес он, не сводя с меня взгляда.
Я выполнил приказ, сделав два ленивых шага. В голове промелькнуло: и что начальнику тюрьмы от меня вдруг понадобилось? Неужели снова попросит, чтобы я не подшучивал над надзирателями? В последний раз он именно для этого меня и вызывал. Сказал, что устал выслушивать жалобы своих подопечных. Обвинил меня в том, что я пользуюсь своим особым положением слишком нагло, и если я не умерю пыл, то скоро он развяжет руки своим церберам. Заключенные должны уважать надзирателей – так он и сказал. Я ничего обещать ему, разумеется, не стал, но ответил, что постараюсь быть с его нежными мальчиками помягче. С тех пор прошло несколько месяцев, и я, наверное, все же где-то ляпнул что-то лишнее. Вот он и решил, видимо, снова вывести меня на разговор.