Далекие странники
Шрифт:
Примечание к части
? «Встревоженным лебедем» — «быстра и стремительна, словно встревоженный лебедь» — образное описание грации движений.
? «Если кое-кто решит взять в жёны…» — «???», или «Львица с северного берега реки» — взято из анекдота о знаменитом учёном Су Дунпо.
? Точка Даньчжун — ??, акупунктурная точка посередине груди на уровне четвертого межреберья.
? «Облёт девяти дворцов» — реально существующая техника. Для тренировки в квадрат 3 на 3 втыкается 9
? Мемориальная арка — Гу Сян говорит, что собирается воздвигнуть пайфанг (??, или мемориальную арку) для Мо Хуайкуна. Это звучит одновременно и хвастливо, так как мемориальные арки - дорогое удовольствие, и нелепо, так как пайфанги обычно не возводят в честь кого-то.
? «Исполинами синими горы…» — «Исполинами синими горы, изумрудными водами реки» — строки из поэмы Бо Цзюйи (772—846) «Вечная печаль» (пер. команды younettranslate). В контексте поэмы она означает печаль от разлуки, но Вэнь Кэсин, конечно, издевается. В обиходе фраза используется при прощании и дополняется словами «ещё свидимся».
Том 2. Глава 44. Шучжун
Заметив Е Байи, Вэнь Кэсин помрачнел. А увидев, насколько внимательно тот всматривается в лицо Чжоу Цзышу, насупился ещё сильнее. Чжоу Цзышу лишь слегка удивился и сложил руки в малом поклоне:[308]
— Старший Е.
Е Байи разглядывал его ещё какое-то время, прежде чем заговорил:
— Ты ли это? Наконец-то выглядишь приличным человеком! Зачем цеплять на себя ужасные маски и одежды? Старая мудрость гласит: «Гордись своим именем и стой на своём».[309] Внешность даруется небесами и родителями. Тебе знакома фраза: «Будь честен, как яркий день»?[310]
Чжоу Цзышу поднял голову к лазурному куполу, превозмогая желание расплющить Е Байи в лепёшку. Спустя несколько размеренных вдохов Чжоу Цзышу опустил взгляд, скромно улыбнулся и произнёс обычно неприсущим ему смиренным тоном:
— Старший вправе упрекать меня.
Е Байи принял его ответ с кивком, как само собой разумеющееся, и повелел:
— Следуйте за мной.
Вэнь Кэсин уже убедился, что бескомпромиссность старого монстра не поддаётся логическому объяснению, и холодно хмыкнул:
— Я что-то упустил? Мы теперь заодно?
Апатичное лицо Е Байи не выразило ни единой эмоции. Ни досады, ни веселья.
— Разве ты не хочешь понять, что произошло тридцать лет назад? — спросил он, немного помолчав. — Тебе не нужна правда о Жун Сюане, его жене Юэ Фэн и Кристальной броне?
Вэнь Кэсин было развернулся, чтобы уйти, но резко остановился. Так как он опустил голову, выражение лица тяжело было различить. Молчание затянулось, все застыли на месте. Наконец, Вэнь Кэсин медленно повернулся и скептически уточнил:
— Зачем мне… хотеть понять, что случилось с Жун Сюанем и его
Е Байи тяжело вздохнул:
— Когда достигнешь моего возраста, убедишься, что разгадывать желания людей не так уж сложно.
Поучающее наставление Е Байи с высоты прожитых лет ещё больше рассердило Вэнь Кэсина. Чжоу Цзышу понимающе переглянулся с ним и спросил:
— Достопочтенный старший, вы узнали что-то важное?
Губы Е Байи скривились, хотя по его жёсткому лицу невозможно было отличить искреннюю улыбку от лицемерной гримасы.
— Откуда мне знать что-нибудь важное? Я всего лишь старый дурак, многие годы проживший в уединении! Сидя на горе Чанмин, ответов не найдёшь, — он развернулся к ним спиной и пошёл вперёд, — но я нашёл человека, который может поделиться правдой о тех событиях.
— Не отставай! — велел ученику Чжоу Цзышу и без промедления направился за Е Байи.
Вэнь Кэсин тоже был заинтригован:
— Что же это за человек, скажите на милость?
Не соизволив оглянуться, Е Байи сжато бросил в ответ:
— Лун Цюэ, хозяин поместья Марионеток.
— По слухам, поместье находится в Шучжуне[311] и надёжно сокрыто среди глухих гор, — обеспокоенно предупредил Чжоу Цзышу. — Его хозяин, Лун Цюэ, — мастер ловушек, владеющий техникой Цимэнь Дунцзя и искусством «исчезающей двери». Не исключено, что поместье перемещается. Я неоднократно посылал людей на его поиски. Каждый новый картограф исправлял расположение поместья и клялся, что карта точна. Но, отправившись туда, мои разведчики обнаруживали лишь голые камни.
— Это потому что ты бездарен, — ответил Е Байи. — Как говорится, «собачья пасть не исторгнет слоновую кость».[312]
Чжоу Цзышу закрыл глаза, сделал глубокий вдох, разжал кулаки, снова сжал и, не говоря ни слова, стал прожигать взглядом затылок Е Байи. Чем дольше он смотрел, тем сильнее чувствовал, что форма черепа старого монстра идеально подходит для избиения. Чжан Чэнлин осторожно потянул шифу за накидку и пару раз открыл-закрыл рот, не решаясь подать голос. Чжоу Цзышу сердито посмотрел на него, выдернул край одежды из сжатых пальцев и раздражённо отругал мальчишку:
— Тебе не два года! Есть что сказать — говори. Не веди себя, как застенчивая фиалка![313]
— Ши… Шифу, мы пойдём пешком до самого Шучжуна?
Чжоу Цзышу приподнял бровь, осознавая все преимущества долгого пути.
Так Чжан Чэнлин единственным вопросом, который не следовало задавать, навлёк на свою голову тысячу бед и страданий. Всю дорогу злой шифу мучил его множеством способов: сначала велел практиковаться в обращении течения ци, потом заставлял идти на руках и, наконец, стал придерживать Чжан Чэнлина за плечо, чтобы юный ученик напрягал последние силы для продвижения вперёд. Это было хуже смерти — всё равно что тащить за собой гору!