Далекие странники
Шрифт:
– - - - -
Пока Да-Се и человек в маске шлифовали свой заговор, непосредственные цели их интриг жили привычной жизнью. Чжан Чэнлин как раз улучил момент поговорить с Чжоу Цзышу о своём намерении отправиться на поиски Е Байи вместе с Гу Сян. Чжоу Цзышу в ответ закатил глаза и ответил двумя словами: «Мечтай дальше». Чжан Чэнлин остался стоять, где стоял, беззвучно хлопая ртом, но чуть погодя взял пример с господина Вэня и вцепился в шифу мёртвой хваткой.
Весь день мальчишка донимал несговорчивого учителя, таскался за ним хвостом и ныл без умолку. Дошло до того, что Чжоу Цзышу не смог
— Пожалуйста, шифу, отпустите меня! — завёл он всё ту же шарманку. — Я себе не прощу, если буду сидеть, сложа руки. Я…
Взгляд шифу сделался опасным. Чжоу Цзышу никогда не отличался терпением, просто в этот день он был в добром расположении духа, вот и позволил маленькому нахалу вить из себя веревки. Но всему есть предел. Без предупреждения подняв ногу, Чжоу Цзышу нацелил её в грудь Чжан Чэнлина. Мальчик решил, что наставник проверяет его реакцию, и бойко перевернулся в воздухе, уклоняясь от удара. Но как только Чжан Чэнлин открыл рот, чтобы продолжить уговоры, Чжоу Цзышу коварно захлопнул дверь перед его носом.
Вэнь Кэсин незаметно пристроился в очередь за Чжан Чэнлином и теперь мог лишь скорбно вздохнуть о своих прекрасных, но безвременно почивших мечтах.
— Чистая работа. Теперь путь через дверь отрезан, — заключил он, печально оглянувшись на луну.
Чжан Чэнлин поник, как баклажан, побитый морозом. Жалобный тон Вэнь Кэсина заставил мальчика ощутить вину за то, что один старший не может попасть к другому. А Вэнь Кэсин продолжал безутешно сетовать на судьбу.
— Если человека долго держать в пустых покоях, у него начнут копиться неутолённые желания. Неутолённые желания приводят к помутнению рассудка, — рассуждал он как бы сам с собой. — Помутнение разума толкает на необдуманные поступки. А уж когда человек совершает необдуманные поступки…
Чжан Чэнлин, хоть и туговато соображал, но не был полностью безмозглым. Пока Вэнь Кэсин философствовал, вокруг него сгущалась смертоносная аура, которая становилась всё более осязаемой — так от томящихся на огне булочек поднимается густое облако белого пара. Сообразив, что дело худо, Чжан Чэнлин подпрыгнул на месте и дал стрекача. Вэнь Кэсин проводил его недоумённым взглядом, якобы не догадываясь, какая муха укусила мальчишку. После этого он приблизился к комнате Чжоу Цзышу с намерением постучать, но заранее упёрся свободной рукой в оконную раму. В конце концов, дверь была не единственным способом попасть внутрь! Даже если бы дошло до драки, Вэнь Кэсин был полон решимости сломить сопротивление, чтобы реализовать своё новообретённое стремление стать цветочным вором. Всё лучше, чем ничего…
Дверь отворилась так внезапно, что Вэнь Кэсин, уже решившийся на крайние меры, подскочил от неожиданности и оцепенел. Такое нечасто с ним случалось, но в этот раз изумление было слишком велико. Даже когда Чжоу Цзышу чуть посторонился, приглашая его войти, Вэнь Кэсин не поверил своим глазам и, бестолково заикаясь, пролепетал:
— Ты что… Ты меня впускаешь, да?
Чжоу Цзышу посмотрел на него в упор и приподнял бровь.
— А ты против? В таком случае, доброй ночи.
Вэнь Кэсин поспешно оттолкнул его руку, не
Увы, Чжоу Цзышу и не думал ложиться в постель. Не поднимая глаз, он зажёг свечи, разлил чай по двум чашкам и устроился за столом — всё с видом глубокой задумчивости, как перед серьезным разговором.
Сперва Вэнь Кэсин наблюдал за основательными приготовлениями с видом бесшабашного веселья, но постепенно его ухмылка растаяла. Покрутив в руках чашку, он не сделал ни глотка, но всё-таки сел на стул. Откинулся на спинку, скрестил ноги и воззрился на Чжоу Цзышу.
— Ну и что ты хочешь сказать всем этим? — не выдержал Вэнь Кэсин. — Ты внезапно надумал довериться мне душой? Или телом? Или…
Чжоу Цзышу прервал его сухим смешком и вскинул глаза:
— Хозяин Долины Вэнь, а ты ничего не хочешь сказать мне?
Вэнь Кэсин подавился готовой сорваться с языка остротой. Он уже набрал в лёгкие воздух, но только улыбнулся и покачал головой. На какое-то время повисло молчание.
— Великий Шаман Наньцзяна производит впечатление одарённого и надёжного человека, — в итоге нашёлся Вэнь Кэсин. — Я со спокойной совестью доверю тебя его заботам.
Чжоу Цзышу обмакивал в чай кончик пальца и выводил бессмысленные узоры на столешнице. Дождавшись ответа, он уточнил:
— На этом всё?
Вэнь Кэсин поднял голову, чтобы встретить его взгляд, и нечаянно засмотрелся на тонкое лицо в тёплом свете лампы. Казалось, что они знакомы тысячу лет — столько накопилось воспоминаний! Однажды увидев лопатки Чжоу Цзышу, Вэнь Кэсин так и не смог избавиться от наваждения. Когда они чуть сблизились, Чжоу Цзышу понравился ему как человек. А следующее открытие окончательно выбило землю из-под ног Вэнь Кэсина: так вот, каким был таинственный глава Тяньчуана! В тот момент Вэнь Кэсин почувствовал, что во всём мире не отыщет души роднее. Это было как встретить своё отражение. Они с Чжоу Цзышу оба были одинокими волками, которые, угодив в охотничий капкан, тщетно пытались вырваться и могли безжалостно отгрызть себе лапы ради свободы.
С тех пор Вэнь Кэсин зачарованно следовал за Чжоу Цзышу и неустанно наблюдал за ним. Если один из них жил, как хотел, почему другому нельзя было жить так же? Это откровение обрушилось на Вэнь Кэсина, словно удар молнии. Чем дольше он обдумывал новую идею, тем глубже в неё погружался, пока не потонул с головой без надежды выплыть…
Неодолимо, как бы помимо воли, он потянулся к Чжоу Цзышу и обхватил его лицо. Поскольку ладони Вэнь Кэсина были сплошь в мозолях и шрамах, он согнул пальцы, чтобы нежно коснуться обветренной, чуть прохладной щеки.
— Не смей умирать, — вырвалось у него. — Если ты умрёшь, а я останусь, мне будет бесконечно одиноко.
Чжоу Цзышу сжал запястье Вэнь Кэсина, но не отстранился.
— Был бы шанс, а я не сдамся, — пообещал он с улыбкой. — И жизнь, и боевые искусства мои по праву. Небеса вручили мне эту судьбу, теперь пусть попробуют отобрать её!
Ощутив его дыхание на своих пальцах, Вэнь Кэсин смежил веки и пробормотал, как в полубреду:
— В тот год сова выбила из рук крестьянина чашу с алой водой…