Далекий светлый терем (сборник)
Шрифт:
Всеволод шарахнулся, разбрызгивая навозную жижу, с размаха налетел на широкую дубовую скамью, с хрустом саданулся коленями.
Руки заскользили по толстым доскам… Кровь, а не красное дерево! В трещинах, закупоренных коричневыми гниющими сгустками, сонно копошились белесые черви. Над скамьей потревоженно гудели раскормленные тяжелые слепни, а сама скамья тускло блестела от слизи, отполированная, вся в оспинах засохшей крови.
Из близкой конюшни тяжело вышел, сильно припадая на левую ногу, размашистый в плечах и с острым горбом на спине ширококостный мужик, похожий на медведя. Лицо его,
Мускулистые руки, заросшие густой черной шерстью, почти волочились по земле. Он жутко ухмыльнулся потрясенному Всеволоду и медленно вытащил из-за пояса длинную тяжелую плеть, побуревшую от много раз засыхавшей на ней крови.
– Госпожа наша, славная Салтыковна! – резанул в затылок злой колючий голос, в котором звучали подобострастные холопьи нотки. – Мы пымали холопа, что не поклонился твоей собаке!
Однако Всеволод уже не видел ни стражей, ни палача. Он смотрел на балюстраду и задыхался от боли более мучительной, чем смерть под плетьми.
Колдуны и воины
Степь неслась навстречу, проскакивала внизу под мелькающими копытами коня. Трег пригнулся к шее своего любимца, и они мчались вперед, оба сильные и молодые, а палящее солнце одинаково нещадно жгло обоих.
У Трега из одежды только набедренная повязка да широкий пояс, на котором висит тяжелый Меч, его широкая мускулистая спина стала совсем коричневой. Конь под ним тоже коричневый, гнедой, и они в скачке выглядят одним существом.
Копыта сухо стучали по каменистой безводной почве, но вдруг в неуловимый миг воздух пустыни наполнился ароматом цветов, вместо выжженной солнцем пустыни под копытами коня оказалась мягкая трава!
Трег настороженно огляделся по сторонам, пустил коня шагом. Старые воины говорили, что здесь начинаются владения ведаров, исконных врагов племени Трега. Сочная трава, яркие бабочки, ручей – откуда это в пустыне? Работа ведаров, которые не умеют вести простую и суровую жизнь!
Он заметил впереди большую серую скалу. Конь послушно понесся прямо к ней, а Трег уже присматривался к темному входу в пещеру. Конь шагал осторожно, густая трава глушила шаги, и Трег спрыгнул на землю совсем рядом со входом.
Из пещеры тянуло прохладой. Трег знал, что ведары умеют любой зной превращать в холод, а среди зимы поддерживают невидимый огонь, ибо колдовская власть у них велика…
Он вытащил из ножен Меч, благоговейно поцеловал его лезвие. Отступив на шаг, ударил рукоятью Меча о камень, прислушался, ударил еще раз и поспешно отступил за выступ. Через мгновение из пещеры торопливо вышел высокий костистый человек. Он остановился, замигал от яркого солнечного света, и Трег успел рассмотреть врага. Крепкий, широкогрудый, лицо суровое, а глаза острые и недоверчивые. Такому бы воином быть, а не подлым ведаром….
Трег изготовился к удару, но воины не бьют в спину, хотя ведаров, которые не ведают благородства, можно убивать в спину как зверей, не предупреждая…
Ведар все еще стоял, не двигаясь с места. Ладонь он приложил козырьком к глазам, и Трег знал, что ведар сейчас видит на сотни полетов стрелы. Видит сквозь стены, скалы, деревья, не видит лишь того, что делается за спиной.
– Хей! – позвал Трег.
Ведар мгновенно обернулся. Трег прыгнул вперед, с боевым кличем взмахнул Мечом. Ведар мгновенно выхватил из-за пазухи амулет, вскинул над головой.
Трег успел увидеть, что мир странно изменился. Разом исчез ветерок, пропали все звуки. Деревья так и остались согнутыми в одну сторону, как их склонил ветер. Даже птицы замерли в небе, словно прибитые к голубой тверди невидимыми стрелами!
Меч Трега распорол воздух, обрушился на голову ведара. Последнее, что увидел Трег на лице ведара, это был не страх, не ярость, а безмерное удивление. Мощь ведара не остановила владельца Меча!
Из-за городской башни выплыла небольшая тучка. Алалалц покосился на отполированные камни, что грудами лежали у стен дворца Верховного Ведара. Пожалуй, лучше держаться от них подальше. Это Вапру нравится, когда внезапно обдает холодом, но историк вообще со странностями… Нужно бы ограду поставить, а то малые дети вечно ползают по камням – накопителям энергии. Еще неизвестно, не влияют ли на неокрепшие организмы силы накопителей. Работы Ку его не убеждают: одно дело взрослые, другое – дети…
Облачко приближалось, росло. Среди валунов коротко блеснуло: раз, другой. Тучка съежилась, растаяла. Один из камней потемнел, чуть вырос в размерах.
«И все-таки мало, – подумал Алалалц неудовлетворенно. – Древние брали энергию даже из звезд. Научимся ли мы?»
Он осторожно потрогал под рубашкой холодную, как ящерица, продолговатую спираль, размером чуть больше пальца. Странно, от тела совсем не нагрелась! Дети их раньше часто находили в развалинах древних городов… Находили, играли с ними, бездумно перепортили… Эта спираль, возможно, последняя… Что это? Чему служит? Не потерять бы…
Эту загадку, подумал он горько, ведарам наверняка не разгадать. Правда, он может заставить ее вспыхнуть дивным огнем, это уже известно по предыдущим находкам, но вряд ли древние владыки мира изготовили ее только для этого. К тому же, вспыхнув, она исчезнет безвозвратно.
– Алалалц! – послышался далекий голос. – Все собрались, ждем только тебя.
– Иду! – крикнул он поспешно.
– В центральном зале!
– Вижу, иду!
Во всех залах дворца было прохладно. Алалалц, войдя в центральный, уважительно взглянул на Верховного Ведара, который умел усилием воли поддерживать прохладу при любой жаре в таком огромнейшем дворце: старик силен, смена отыщется не скоро…
Ведары расположились на слитках металла под стенами, а в центре зала с пыхтением возился над стеклянным усилителем воли ведаров, цветным шаром, Джуданг, помощник Верховного. Алалалц тихонько отыскал местечко в уголке, присел на корточки.
– Прошу всех сохранять разум, – сказал Джуданг.
Ведары замерли, перешептываться перестали. Джуданг сказал страшные слова, которые произносили только в самых тяжелых и опасных случаях. Он сильно исхудал, побледнел, глаза запали.
– Предварительные данные таковы, – сказал Джуданг еле слышно, – что нашей Познанности приходит конец.