Далекий светлый терем (сборник)
Шрифт:
Поезд остановился опять же в пригороде, краем задев «чистую» часть города. Перрон оказался по обе стороны, и ратники, не дожидаясь полной остановки, спрыгивали на ходу, бежали к харчевне, у входа которой уже стояли крепкие угрюмые молодцы с автоматами на изготовку. Власти знали, чего ждать от едущих на войну, и недвусмысленно дали понять, что порядок поддержать сумеют.
Вдоль вагонов пробежал старшой, крича во всю глотку:
– Стоим полчаса! Нужные места в правом здании, харчевня в левом, базар прямо через улицу!
Тверд весело
– Слава!.. Ни разу еще не был в Киеве. Все проездом да проездом. Спасибо тебе, Юрай!
– За что?
– Благодаря тебе я здесь. Будет что рассказать дома.
Дежурный по вокзалу указал дорогу к княжескому дворцу, и мы оба с трепетом вступили в город.
Военный патруль дважды проверял нашу подорожную грамоту. Проверяли профессионально: один читал, другой держал нас на прицеле. Ходили по двое, на широких поясах позвякивали короткие мечи, но один из стражей всегда держал в открытой кобуре пистолет знакомой модификации, который в считанные секунды легко раздернуть в ручной пулемет.
Княжеский дворец высился в самом центре города. Массивный, сложенный из циклопических глыб, мрачный, он давил, от него веяло ощущением недоброй силы. Как и другие дворцы, он тоже находился в глубине сада, а сад и обширный двор были обнесены высоченным металлическим забором в три-четыре человеческих роста.
Улица показалась непривычно тихой, пустынной. Ни магазинов, ни лавочек, почти нет прохожих. Возле главных ворот княжеских владений взад-вперед дружно топают парами гридни. Парни на подбор, рослые, как сказочные богатыри, молодцеватые, закованные в блестящие доспехи. На шлемах желто-голубые еловцы, высокие забрала, панцири сверкают так, что глазам больно. Декорация декорацией, но я сам надевал пуленепробиваемые жилеты, а наш инструктор лишнего патрона не давал взять.
Нас встретили цепкими, оценивающими взглядами. Краем глаза я заметил, что во дворе на ступеньках дворца сидят еще пятеро крепких ребят, любовно держа в руках боевые топоры. Видимо, настоящие мужчины без холодного оружия здесь никуда. Оно украшение, гордость, хобби, атрибут мужества. Впрочем, даже в моем мире, который вроде бы малость поумнее, разве не ходят вполне взрослые, зачастую уже седые с кортиками, парни в беретах – с финскими ножами в чехлах, а дети гор – с гигантскими кинжалами?
– К кому? – спросил один из настоящих парней.
У Тверда, по-видимому, уже язык заболел отвечать на этот вопрос. Он протянул грамоту. Гридень быстро пробежал ее глазами, отступил на шаг. Второй страж быстро ощупал наши карманы, одежду, не пропустив ни одной складки, ни одного шва.
– Можете идти, – сказал он коротко.
Первый отпер незаметную калитку в воротах. Пока мы шли через двор, стража на ступеньках с интересом наблюдала за нами. Когда до них оставалось несколько шагов, один бросил отчетливо:
– Стоять на месте!
Двое поднялись, подошли вразвалку, растопыря руки, словно бугры мускулов не давали им прижаться к бокам. Впрочем, этим в самом деле мешали. Один ловко выдернул меч из ножен Тверда:
– Эту кочергу получишь, когда пойдешь обратно!
Второй хохотнул, сказал многозначительно:
– Если вернешься.
Он провел нас в просторный вестибюль здания. Там было прохладно, на лавке под стеной сидели в небрежных позах еще пятеро настоящих парней. Все в полном боевом, только забрала подняты. Вооружены длинными мечами, кроме того, двое из них с копьями, трое с арбалетами.
Наш страж звякнул мечом, с лавки поднялись сразу трое. Они повели нас вверх по лестнице. На каждом этаже нас встречали стражи выше ростом и шире в плечах и всякий раз свирепее на вид.
Тверд пробормотал вполголоса:
– Князь живет на верхотуре?
– Наверное, – предположил я. – В пентхаузе. Так удобнее, модно, респектабельно.
– И всякий раз карабкается на крышу?
– Тут лифт, – сказал я, указывая на зарешеченную шахту. – Это нам не по чину, да чтобы лифт не портили. Или по ритуалу.
– Ну даешь! – усомнился Тверд. – Слов таких отродясь не слыхивал. Что такое лифт?
Страж молча поднял кулак ему под нос, и Тверд сразу понял, что такое лифт и многое другое. Мы поднялись на пятый этаж. Широкий коридор был заставлен огромными статуями воинов, героев, и через каждые три шага под стеной стояли, как изваяния, самые огромные воины, каких мне когда-либо приходилось видеть.
Нас обыскали еще раз и велели ждать. Напротив скамьи, где мы сидели, была огромная дверь, покрытая украшениями из золота. За дверью было тихо, но стража здесь держалась в полной боевой.
Мы сидели молча. Тверд тоже знал, что стены имеют уши, даже лицо у него стало торжественное. Впрочем, похоже, что он в самом деле благоговел в княжеских покоях.
Неожиданно дверь распахнулась. Огромного роста воин в кольчуге, при мече, но без шлема, вырос на пороге:
– Заходите!
Мы вошли, дверь за нами неслышно захлопнулась. Страж в кольчуге остался в коридоре. В огромном зале, богатом и увешанном картинами, беседовали у камина в низких креслах двое мужчин. Черноволосый, крепкоплечий, с ястребиным лицом и злыми глазами – несомненно князь, – ибо второй сидит в белом балахоне, длинные седые волосы перехвачены обручем, сандалии надеты на босу ногу. Ясно, как день – волхв! У служителей культа много общих признаков.
Они прервали разговор, повернули к нам лица. Князь поинтересовался, не вставая:
– Что привело ко мне?
Грамоту он, не читая, передал волхву. Тот изучал ее долго, время от времени бросал на меня острые взгляды. Возвращая бумагу князю, спросил меня неожиданно:
– Чем докажешь, что прибыл издалека?
Я ответил с некоторым затруднением. Вещественных доказательств у меня не было, а комбинезон из синтетики, судя по всему, тут умели делать тоже.
– Спрашивайте. Если я чужак, то знаю о дальних странах больше, чем ваши жители.