Далекое будущее Вселенной Эсхатология в космической перспективе

Эллис Джордж

Как указывалось выше, у меня нетцели вступать в спор о Новом Завете, выступая адвокатом той или иной из описанных выше сторон. Моя цель — принять одну из позиций как пробный каменьи определить ее последствия для темы «богословие и наука». Я приму гипотезу, которая в данном случае является «наихудшей из возможных», то есть делает христианство наиболее уязвимым для критиков–атеистов: а именно объективное и телесное воскресение Иисуса. Телесное воскресение Иисуса прямо ведет к эсхатологии, в которой Бог, воскресивший Иисуса из мертвых, преобразуетнынешнее творение в «новую тварь», создаст «новые небеса и новую землю», непосредственно связанные с нынешним творением, однако радикально от него отличающиеся. «Телесный» характер воскресения в целом и в особенности рассказ о пустой

гробнице напрямую сталкивают нас с теми вызовами науки, которых субъективистская интерпретация и личная форма объективистской интерпретации избегают. Аналогично, если «творение» означает вселенную, как она понимается в научной космологии, то и его преобразование в «новое творение» означает преобразование этой вселенной.И здесь мы натыкаемся прямо на вызов современной научной космологии с ее сценариями «замерзания или поджаривания», в любом из которых космологическое будущее крайне негостеприимно для жизни. Кажется, никто из исследователей Нового Завета, принимающих телесную форму объективной интерпретации, до сих пор не высказывал своих ответов на эти вопросы. Таким образом, чрезвычайно важно принять эти вызовы и понять, возможно ли дать на них какой-либо рациональный ответ.

17.3.2. Проблема природного зла и теодицея

В свете ужасов двадцатого столетия особенно остро встает проблема естественного зла. Зло, привнесенное в мир человеком, или «моральное зло», ведет прямо к вопросу теодицеи: почему Бог не действует, чтобы остановить эти ужасы? Именно этот вопрос лежит в основе современного атеизма. В ответ все большее число современных богословов пересматривают учение о Боге, разрабатывая идею «восстановления Троицы» (Кэтрин Маури ЛаКунья) или «богословие распятого Бога» (Юрген Мольтман). Основная мысль здесь в том, что власть Бога побеждать зло не является властью тирана — это нарушало бы данный нам Богом дар свободной воли и, следовательно, возможность свободно вступить в отношения любви с Богом. Вместо этого сила Бога открывается нам как сила сострадания, наиболее ярко проявленная в самоопустошительной (кенотической) любви страдающего служителя — Иисуса.

Однако, когда мы обращаемся к эволюции жизни на земле на протяжении 3,8 миллиардов лет и, следовательно, к огромному количеству страдания, болезней, смерти и уничтожения в природе, проблема «морального зла» перерастает в проблему «природного зла». Почему Бог допускает такие страдания в природе, где вопрос о свободной воле очевидно неактуален? По–моему мнению, вопрос о том, сумеет ли «богословие распятого Бога» адекватно ответить на проблему природного зла, остается открытым. Если сможет — это, в свою очередь, потребует новых открытий в богословии воскресения и в эсхатологии и, таким образом, приведет нас прямиком к вызовам современной космологии.

17.3.3. Христианская эсхатология

Открытие собственно эсхатологического измерения новозаветных преданий, состоявшееся в XIX-XX веках, оказало влияние на все области современного богословия. Для большинства современных богословов христианство — не христианство без эсхатологии: без царства Божия, которое одновременно и наступило, и только грядет, без надежды, связанной не с уходом из этого мира, а с новым действием Бога, который преобразит все в новое творение, — процесс, уже начатый воскресением Иисуса. Открытие эсхатологического измерения христианского богословия связано с заметным возрождением учения о Троице среди как католических, так и протестантских богословов. Для богословов Троицы вечность — это не отсутствие времени (как например, у Августина) и не бесконечное время (то есть хронологическое/физическое время); скорее это «сверхвременность» (например, у Барта). Это источник и цель времени, «будущее будущего» (см., например, у Мольтмана), adventusи не только futurum(см., например, у Питерса). Эсхатология предполагает, что Бог, действующий из вечности, дотягивается до времени («пролепсис» Панненберга) и искупляет мир жизнью, служением, смертью и воскресением Иисуса.

Однако эти подходы до сих пор не вступали в диалог с физикой и космологией XX века. Встает вопрос: можно ли полагаться на христианскую эсхатологию и отношения времени и вечности в свете физической космологии и известных нам сценариев будущего вселенной?

17.3.4. Прогресс и проблемы «богословия и пауки»

Четвертым движением является само растущее поле «богословия и науки». Несмотря на заявления, что

открытый конфликт между богословием неизбежен, или что они представляют собой разные миры, в конструктивном диалоге между богословием и наукой наблюдается огромный прогресс.

17.3.4.1. Прогресс

Прогресс, достигнутый в «богословии и науке» за последние четыре десятилетия, стал возможен благодаря замечательной новой методологии, разработанной в начале этого периода. Укажу на первопроходческие работы Йена Барбура [3], а также Артура Пикока [72] [120] , Нэнси Мерфи [63, 64, 65] [121] , Филипа Клейтона [12], Джорджа Эллиса [21, 65], Джона Полкинхорна [76] и многих других, каждый из которых внес значительный вклад в наше растущее понимание методологии, обычно называемой «критическим реализмом». Из трех их основных аргументов я приведу здесь два [122] .

120

См. в особенности рис. 3, с. 217, и сопровождающий его текст.

121

Мерфи, внесшая большой вклад в методологию взаимоотношений богословия и науки, при этом относится к «критическому реализму» весьма критически. См. [64], гл. 2.

122

Третий аргумент состоит в том, что язык внутренне метафоричен. Кроме того, критические реалисты защищают референтную теорию истины, основанную на понятиях соответствия, связности и полезности.

В современной эпистемологии научные дисциплины образуют иерархию, которая начинается с физики и затем включает в себя разнообразные естественные, социальные и гуманитарные науки, вплоть до этики и богословия. Теории нижних уровней (физика, биология и т. п.) накладывают ограничения на теории верхних уровней, например нейрофизиологию, психологию, богословие (полемика с концепцией «двух миров», полностью изолированных друг от друга). В то же время присутствие на верхних уровнях качественно новых процессов и свойств не позволяет редуцировать их к нижним уровням.

Используя методы аналогии, мы можем сказать, что богословская методология построения теорий и проверки их в парадигмах аналогична научной методологии (хотя и имеет несколько важных отличий).

В результате имеется по меньшей мере пять способов, или «путей», которыми естественные науки могут повлиять на конструктивное богословие (см. рис. 17.1; на пути 6–8 пока не обращаем внимания). Я сосредоточусь на физике и космологии и буду использовать схему «НИП —> БИП», предложенную Джорджем Эллисом для обозначения влияния научно–исследовательских программ (НИП) на богословские исследовательские программы (БИП). Первые четыре пути показывают нам, что теории физики, в том числе используемые ими эмпирические данные, могут являться данными для богословиякак напрямую (пути 1 и 2), так и косвенным путем, через психологический анализ (пути 3 и 4).

Путь 1: теории физики могут прямо влиять на богословие, ограничивая его построения.Например: богословская теория о божественном действии не должна нарушать специальную теорию относительности.

Рис. 17.1.Методика творческого взаимодействия

Путь 2: теории могут прямо влиять на богословие, «объясняясь» богословием или ложась в основу конструктивных богословских аргументов.Интересный пример представляет уравнение t = 0 в теории Большого взрыва (см. далее).

Путь 3: теории физики могут служить данными для богословия косвенным образом, после их философского анализа.Например, индетерминистская интерпретация квантовой механики может действовать в философской антропологии, предоставляя на уровне физики условия для материального воплощения свободной воли.

Путь 4: теории физики могут также влиять на богословие косвенно, будучи инкорпорированы в разработанную систему философии природы (например, как в философии Альфреда Порта Уайтхеда).Наконец,