Дальнее плавание
Шрифт:
Галя все улыбалась, засыпая. Она была довольна своим лукавством и своей борьбой и заснула очень крепко.
И снился ей короткий сон, поразивший ее своей реальностью. Снилась ей все та же решетка дворца и над ней гипсовый мальчик, запускающий в небо планер, но мальчик был живой и на планерах сидели дети, сидела Анка, сидел Ваня. Как на бульваре бушевала буря! Шел снег, и планеры кружились в светлом воздухе, как снежинки. Все легко улетали в небо. Только Галя шла по земле, и ноги у нее были тяжелые. Она не могла ими двигать, цепляясь за каждый камень. И вдруг она споткнулась о корень высокого дерева и больно ушибла
Пробуждение не принесло ей перемены. Нога продолжала болеть.
Она нащупала веревку и удивилась: что такое? Она забыла о ней. Потом вспомнила. Мысль, затуманенная сном, пришла к ней издалека, словно всплыла из глубины воды. В комнате было темно, и час был, должно быть, слишком ранний. Галя решила еще немного поспать. И снова заснула. Потом проснулась в другой раз от той же самой боли в ноге. А в третий раз веревка ей крайне надоела. Сонными пальцами развязала она узел, затянутый на спинке кровати, и с веревкой на ноге заснула еще более сладким сном.
Проснулась она только утром, когда мать уже собиралась на работу и спешила допечь для Гали несколько картошек, которые они взрастили на своем крошечном огороде.
Теперь уже было поздно садиться за учебник истории. Галя лежала несколько минут неподвижно, хотя сердце ее билось так сильно, что казалось, даже сквозь теплое одеяло слышит она его стук.
Итак, она не победила своей слабости. Она не одолела даже своего собственного сна. Как же одолеет она те препятствия, что встретятся в ее жизни, как выйдет она в дальнее плавание, если не может справиться даже с первой, еще слабой бурей? Придется снова пропустить урок истории. А четверть года уже истекает — она уже подошла к концу. И Галя ничего не может с собой поделать. Должен же Иван Сергеевич ее спросить, должно же это когда-нибудь случиться! И тогда все увидят, как напрасны их надежды, которые они возлагали на Галю. И золотую медаль получит Нина Белова — другая девочка. Ну и пусть! Пусть получают ее те, кто не терял на войне отца, кто ничего не терял в своей жизни.
Разве они понимают, как может быть человек несчастным, когда его постигает горе! Нет, они ничего не понимают.
— Мама, — сказала она, все еще лежа в кровати, — голова у меня сегодня опять болит. Я не пойду на первый урок.
Мать так встревожилась, что даже побледнела немного. Она оставила огонь, жарко горящий в печке, подошла к кровати Гали и склонилась над ней, как над малым ребенком.
— Что с тобой? Как часто у тебя стала болеть голова! Ты меня очень беспокоишь в последнее время. Ты все хвораешь и хвораешь и ничего мне не говоришь. Ты бы совсем сегодня не ходила в школу. Я пригласила бы нашего доктора. Он очень хороший доктор.
Галя быстро поднялась и села на кровати.
— Ах нет, мамочка, не надо никакого доктора! Не надо обращать внимания на мое здоровье. Это все пустое. Тебе уже пора на работу.
Мать только покачала головой. Потом стала торопливо собираться на работу. Наконец она ушла.
Галя же не торопилась уходить. И хотя на столе ждал ее завтрак, оставленный матерью, она ничего не ела.
Она вышла на улицу и в удивлении остановилась у подъезда. Она не узнала своего города. Он поседел весь, как человек. Глубокая зима окружила его за одну ночь. И, убеленный снегом, он лежал, просторный и холодный, под
Галя пошла по ней не спеша, потому что было уже слишком поздно.
Она пришла ко второму уроку. Но первый еще не кончился. Еще не наступила перемена, в коридоре царили последние минуты тишины.
Галя подошла и стала за дверью своего класса. Дверь была белая, очень высокая — во всю стену, и Гале ничего не было слышно, даже голоса Ивана Сергеевича, который обыкновенно раздавался громко, на весь класс.
Вдруг показалось ей, будто за дверью послышались шаги. Это мог быть кто-нибудь из учениц или даже сам Иван Сергеевич.
Она быстро отбежала от двери и спряталась за угол коридора. И здесь постояла в тишине.
Тяжелая это была тишина для Гали, всегда привыкшей сидеть вместе со всеми на парте и слушать слова учителя! Ее никогда не наказывали, и никто из учителей не высылал ее из класса вон. Ей неизвестна была эта тишина, знакомая стольким лентяям и шалунам. И она слушала ее со страхом, глаза ее были широко открыты, будто она видела эту тишину перед собой, как высокую стену, отделявшую ее от других; она смотрела в нее, как смотрят в ночную тьму.
И Галя была рада, когда наконец прозвучал звонок, полный веселых звуков, и ежечасный неумолчный гул сразу проснулся в школе.
Но Галя все еще стояла за углом, ожидая, когда откроется дверь и Иван Сергеевич уйдет.
Дверь открылась. Из нее выскочила сначала Анка, всегда первая выбегавшая из класса — счастливая, ей никогда не сиделось на месте. Потом целой гурьбой высыпали и другие. А когда же выйдет Иван Сергеевич? Галя подождала еще минуту. Но из класса вышел не Иван Сергеевич, а Анна Ивановна и своими короткими, живыми и твердыми шажками пошла по коридору в учительскую.
Галя отвернула свое лицо к стене.
— Что это? — прошептала она в испуге. — Не история…
И тотчас же ее заметила Анка и подбежала к ней и своим звонким голосом назвала ее имя.
Анна Ивановна обернулась. И Гале показалось на мгновение, что даже издали она смотрит на нее с укоризной своим зорким и строгим взглядом и даже будто погрозила ей пальцем.
Анка же между тем, по своей шумной привычке, уже обнимала Галю и, блестя глазами и быстро произнося слова, задавала ей тысячу вопросов, из которых ужасен был для Гали только один: почему она не пришла на первый урок? Анна Ивановна так интересно рассказывала!
— А история? — воскликнула Галя. — Ведь история должна быть первым уроком. Ведь в расписании — история, — бормотала она в полной растерянности.
Подруги окружили Галю, как всегда окружали ее, тесной толпой. Им не было дела до ее растерянности и до истории. Они говорили все наперебой.
И Галя узнала, что урок истории будет сейчас, что Иван Сергеевич почувствовал себя плохо и весь первый урок лежал в учительской на диване, и что он ни за что не хотел уходить домой, и что Анка и Нина Белова бегали к нему и даже приносили ему лекарства, и что он был очень ласков с ними, и что рассказывать сегодня не будет, а будет только спрашивать, и что он очень доволен их классом — все так хорошо учатся у него, ему с ними очень легко, — и что он даже два раза спрашивал про нее, про Галю…