Дальневосточный тупик: русская военная эмиграция в Китае (1920 – конец 1940-ых годов)

Смирнов Сергей

В 2000–2010-е гг. исследования российской военной эмиграции приобрели более узкую региональную и тематическую специализацию¹¹, существенно возросло внимание к судьбам руководителей и отдельных представителей военных организаций. Основные проблемы, к которым обращаются современные исследователи военной эмиграции, в основном остаются традиционными – это становление и организационные структуры военной эмиграции; деятельность военных организаций (прежде всего таких крупных, как Обще-Воинский Союз и Корпус Императорской Армии и Флота) по сохранению боевого и интеллектуального потенциала военной эмиграции и обеспечению преемственности ее традиций для молодого поколения эмигрантов; антисоветский эмигрантский активизм, в немалой степени представленный бывшими военными; отношение ко Второй мировой войне и участие в ней бывших русских военных¹².

Несмотря на то,

что изучение российской эмиграции на Дальнем Востоке в 1990-е гг. приобрело самостоятельный и даже в чем-то самодостаточный характер¹³, исследования, посвященные военной эмиграции в Китае, выглядят весьма скромно в сравнении с ее западной ветвью. Тем не менее, можно выделить ряд проблем истории военной эмиграции в Китае, получивших существенную разработку в исследованиях отдельных авторов.

Вопросы, связанные с отступлением воинских частей Белой армии в Китай и последующей репатриацией части бывших военных, количественным и качественным составом сообщества военных эмигрантов, организационной активностью и первичной адаптацией военных, нашли отражение в работах, освещающих историю Гражданской войны на востоке России, и оказались наиболее проработанными в отношении Северо-Западного Китая¹⁴.

Большое внимание исследователей привлекает проблема участия русских военных в армиях и вооруженных формированиях на территории Поднебесной. К наиболее изученным в отечественной исследовательской литературе эмигрантским воинским подразделениям относятся Русская группа войск Шаньдунской армии маршала Чжан Цзунчана, Русская дивизия в составе китайских войск Синьцзяна, Русский отряд (полк) Шанхайского волонтерского корпуса, отряд Асано в армии Маньчжоу-го¹⁵. Как отмечают исследователи, мотивами появления части этих подразделений являлось как наемничество, так и антисоветский активизм, что порождало внутренний конфликт, а стремление внешних политических сил в лице китайской военно-политической администрации, японских оккупационных властей, руководства иностранных сеттльментов использовать военный потенциал русской эмиграции в своих интересах способствовало деградации антибольшевистского движения в военно-эмигрантской среде. Некогда обезличенная масса белогвардейцев на службе иностранных империалистов приобрела в этих произведениях личностное измерение, выраженное в индивидуальных судьбах отдельных представителей военной эмиграции.

То же личностное измерение в изучении истории военной эмиграции демонстрируют исследования, посвященные биографиям отдельных офицеров Белой армии, оказавшимся в Китае¹⁶. Среди крупных фигур военной эмиграции абсолютным лидером по числу публикаций является атаман Г.М. Семенов. При этом исследователи нередко пытаются идеализировать образ атамана, возможно, в противовес его демонизации в советский период¹⁷. Большой интерес представляют публикуемые отдельными исследователями материалы о судьбах военных эмигрантов не первой и зачастую не второй величины, нередко опирающиеся на уникальные документы¹⁸. Кроме того, стоит отметить наличие целого ряда справочных биографических изданий, где представлены сведения о военных эмигрантах, или исследования, имеющие обширные биографические приложения, относящееся к военным эмигрантам¹⁹.

Еще одним объектом устойчивого интереса исследователей военной эмиграции являются корпоративные сообщества, к каковым с определенной долей условности можно отнести казачество, и организации бывших военных, а также их участие в антисоветской борьбе. В многочисленных публикациях, посвященных казачьей эмиграции в Китае, достаточно подробно обрисован процесс ее формирования, особенности приспособления казаков к новым условиям проживания, организационная структура казачества, общественно-политическая и культурно-просветительская деятельность крупных казачьих объединений в Маньчжурии и Шанхае и роль в этом наиболее выдающихся представителей казачьего сообщества²⁰. Из военных организаций эмиграции и организаций преимущественно военных по своему составу, чья деятельность получила определенное освещение в исследовательской литературе, стоит выделить Дальневосточный отдел РОВС и его отдельные китайские подразделения, шанхайские Союз служивших в Российских Армии и Флоте (ССРАФ), Казачий Союз, Офицерское Собрание и Союз военных инвалидов, Братство Русской Правды²¹.

Антисоветское движение в эмигрантской среде, в значительной мере представленное бывшими военными, и участие эмигрантов в открытой вооруженной борьбе против Советского Союза как и в советский период являются одной из важнейших тем для исследователей дальневосточной ветви Русского зарубежья, опирающихся на значительно более широкую источниковую базу и свободных от идеологических шаблонов в своих интерпретациях, а ставшая в последнее время животрепещущей проблема коллаборационизма в годы Второй мировой войны чаще всего решается отделением эмигрантских антисоветских активистов от коллаборантов²².

В зарубежной историографии русской военной эмиграции²³, деятельность ее дальневосточной ветви нашла некоторое освещение только в трудах, посвященных истории Русского Китая, и в отдельных специальных статьях²⁴.

В целом, принимая во внимание большой вклад отечественных и зарубежных исследователей в изучение русской эмиграции «первой волны», необходимо отметить, что русская военная эмиграция в Китае в качестве самостоятельного и целостного предмета исследования никогда не рассматривалась. Военная эмиграция, как нередко и эмиграция вообще, в работах исследователей за редким исключением предстает в виде конгломерата отдельных организаций, социальных и политических групп, наиболее выдающихся личностей, деятельность которых детерминирована их политическими характеристиками, средой проживания и международным контекстом. Неразработанными или почти неразработанными остаются целый ряд проблем, как то роль личностного фактора в деятельности военной эмиграции, сохранение и поддержание корпоративной идентичности внутри военного эмигрантского сообщества, взаимодействие между военными и молодежными организациями, социальная адаптация военных, особенно в ее личностном измерении.

Комплексное исследование русской военной эмиграции в Китае потребовало обращения к широкому кругу исторических источников, к которым относятся опубликованные и неопубликованные документы эмигрантских организаций, воинских подразделений, а также советских спецслужб и дипломатического ведомства; документы личного происхождения; следственные материалы на репрессированных эмигрантов из Китая; материалы периодической печати, прежде всего изданий военных организаций, и другие эмигрантские печатные издания, также многочисленные фотоматериалы, обнаруженные нами в архивных коллекциях, частных собраниях и разнообразных печатных изданиях.

Процесс формирования русской военной эмиграции в различных районах Китая нашел отражение в документах Охранной стражи КВЖД, воинских частей Белой армии, эвакуировавшихся в 1920–1922 гг. на территорию Китая, агентурных сведениях управления Красной армии и советских спецслужб, а также в воспоминаниях отдельных эмигрантов²⁵.

Характеризуя начальную стадию оформления организационных основ военной эмиграции, проблемы жизненного выбора и стратегий его реализации представителями военного сообщества в условиях необходимости адаптации к новой социально-культурной среде, мы обратились как к документам, отражающим институциональную сторону этих процессов (например, документы эмигрантских организаций), так и свидетельствам, демонстрирующим индивидуальный опыт вхождения в новую среду²⁶. Особенно ценными здесь являются документы, синхронно сформировавшиеся с протекавшими событиями, т. е. дневниковые записи. Если источники личного происхождения освещают проблему выбора индивидом той или иной жизненной стратегии, то обращение к материалам массовых источников (пусть и такому специфическому, как следственные дела бывших эмигрантов)²⁷ позволило нам выявить спектр вероятностных стратегий в конкретных исторических условиях.

Важное значение для реконструкции организационной, политической, боевой, благотворительной и других видов деятельности военной эмиграции имеют разнообразные документы организаций бывших военных (протоколы заседаний, докладные и служебные записки, переписка, обзоры и др.). Наиболее крупный комплекс документов и прежде всего официальная и личная переписка руководителей различного ранга относится к дальневосточным подразделениям РОВС, самой массовой военной организации во всех регионах рассеяния русских эмигрантов²⁸. Достаточно много сохранилось документов, отображающих деятельность шанхайского Казачьего Союза и Союза служивших в Российских армии и флоте в Шанхае, Союза казаков на Дальнем Востоке, Офицерского Собрания в Шанхае, обществ русских военных инвалидов²⁹. В меньшей степени повезло таким организациям, как китайские подразделения КИАФ, Дальневосточный союз военных и Восточный Казачий союз³⁰. Некоторая информацию, касающаяся объединений военных, отложилась в документах «гражданских» организаций дальневосточной эмиграции – Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи, Харбинского комитета помощи русским беженцам, Антикоммунистического комитета в Тяньцзине³¹.