Дальние пески
Шрифт:
— Нет, сейчас я, что называется, «на отдыхе», то есть — без контракта… Вот я и воспользовалась этой возможностью, чтобы навестить Ильзу.
Кэрол посмотрела на часы:
— Извините, мне пора.
С неохотой я поднялся и пошел вместе с ней назад к канатной дороге. Не знаю, о чем думала она, но мои мысли были заняты ею. Внизу я предложил подвезти ее к дому подруги, и она с благодарностью согласилась. Через пять минут мы остановились у невзрачного, хотя и явно старинного дома в узеньком переулке.
— Прогулка была великолепная, спасибо, — сказала
— Может быть, мы встретимся в Лондоне? Когда вы возвращаетесь? — спросил я.
— Послезавтра.
— Я могу вам позвонить?
— Да, конечно, мне будет очень приятно. Она дала мне номер телефона.
— Это не мой личный телефон, — пояснила она, — но мне непременно все передадут… Что ж, auf Wiedersehen [1] . Она улыбнулась и вошла в дом.
Глава 2
1
До свидания (нем.).
По пути домой мои мысли постоянно возвращались к Кэрол. То был далеко не первый случай, когда меня увлекала хорошенькая девушка. Но на этот раз столь глубокое впечатление на меня произвела не только внешность, но и сама личность Кэрол, и я с нетерпением ждал следующей встречи. Но, как это нередко бывает, ждать пришлось дольше, чем я рассчитывал. В Эйфеле у меня неожиданно забарахлила машина, и я застрял там на два дня. А вечером того дня, когда я добрался наконец до дома, на мой звонок мне ответили, что Кэрол уехала в Норфолк навестить свою замужнюю сестру. Прошла почти неделя после нашей встречи в Боппарде, когда я смог снова услышать ее голос. Мне показалось, что она искренне рада моему звонку. Она охотно приняла приглашение отужинать со мной завтра в небольшом, но уютном ресторанчике в Сохо.
Ужин удался на славу. Кэрол проявила вполне здоровый интерес к меню, и мы сошлись на авокадо с французским салатом, лососине по-шотландски и суфле, которое здесь готовили превосходно. Вино мы заказали то же, что пили при первой встрече. «Спасибо, старина Рейн», — сказал я с глуповатой улыбкой.
Как только мы принялись за еду, я поинтересовался ее поездкой в Норфолк.
— Где именно живет ваша сестра? — спросил я.
— Местечко называется Пепельный Берег, — ответила она. — У Фэй и ее мужа там дом на самом берегу залива.
— Звучит заманчиво… А сестра старшая или младшая?
— Ни то, ни другое. Мы — близнецы.
— Не может быть! Вы похожи?
— Очень.
— Мне трудно в это поверить.
— Почему же?
— Ну, если вам угодно, мне казалось, что чудо неповторимо.
Кэрол рассмеялась и сказала:
— Это не такая уж редкость.
— Но ведь не можете же вы быть абсолютно похожи!
— Вот именно — абсолютно. Единственная разница, какую нам до сих пор удалось обнаружить, — это крошечная родинка у нее на ухе. У меня такой нет.
— А характерами вы тоже похожи?
— Тоже. Правда, Фэй немного
Мне все еще трудно было это переварить.
— И вам это нравится… ну, быть близнецом?
— Не могу сказать, что не нравится. В детстве это очень весело, всегда есть с кем поиграть, а когда подрастешь, приятно думать, что у тебя в этом мире всегда будет по меньшей мере один друг и союзник.
— Странно, что вы не упомянули об этом в Боппарде, — сказал я. — Это ведь, как я понимаю, самое важное в вашей жизни.
— Конечно, — согласилась Кэрол. — Но, понимаете, не всякий ведь сразу торопится рассказывать всем, что он… точно такой же, как кто-то еще. Вообще-то мы с Фэй прекрасно чувствуем себя вместе, и так было всегда. Но ведь так не у всех. Есть близнецы, которые тяжело переживают свое положение, даже ненавидят друг друга.
— Потому что не чувствуют себя неповторимыми?
— Тут много психологических нюансов, но отчасти вы правы. Они чувствуют, должно быть, что свой дар Бог в их случае почему-то решил разделить на двоих.
— А вы сами не чувствуете этого?
— Нисколько. Понимаете, хотя мы с Фэй вместе воспитывались, ходили в одну школу, к нам всегда относились как к совершенно разным личностям. Маме очень не хотелось иметь близнецов. Она считала это чем-то вроде расточительства и всегда хотела, чтобы мы выглядели по-разному. Но главную роль здесь сыграл отец. Он сам был чудовищным индивидуалистом и с самого начала решил, что не даст нам вырасти одинаковыми. Нет, он не пытался разлучить нас, это было бы слишком, но его страшно бесило, когда люди начинали сюсюкать над нами только потому, что мы так похожи. Он всем говорил, что мы — люди, а не игрушки. И с самого начала нас по-разному одевали, дарили нам разные игрушки, а спать укладывали в отдельных комнатах.
— И вы не были против?
— А кто нас спрашивал? Как и все дети, близнецы поддаются воспитанию. Кроме того, нам это нисколько не повредило, и, хотя трудно быть ближе друг другу, чем мы с Фэй, мы всегда были разными людьми.
— Судя по вашему рассказу, у вас был мудрый батюшка.
— Он умер. Нам тогда было по шестнадцать.
— Простите… А что ваша матушка?
— Она снова вышла замуж, за бразильца, и живет теперь в Рио.
Официант убирал со стола, и в нашем разговоре наступила пауза. Потом я сказал:
— Значит, вы пошли на эстраду… А чем занималась Фэй?
— Тем же, — ответила Кэрол с легкой усмешкой. — Папа, конечно, не одобрил бы этого, но отчасти он сам виноват. Он ведь был актером, и довольно неплохим. Так что это, видимо, у нас в крови. Ни она, ни я не сделали блестящей карьеры в шоу-бизнесе, хотя мы не без таланта. Пробиться ужасно трудно, а мы сразу начали зарабатывать себе на жизнь. На эстраде, если вы близнецы, — это уже половина дела. Мы работали с ней вместе и вместе разъезжали повсюду. Пели, танцевали, а еще у нас был такой номер — чтение мыслей на расстоянии. Он пользовался большим успехом.