Дальний берег Нила
Шрифт:
– Сбежала? – поинтересовалась Таня, возвращаясь к разговору.
– Сомневаюсь. Есть у него дружки крутые…
Тане сразу пришел на ум Иван Ужасный.
Проехав по виадуку, под которым гирляндами огней высвечивались железнодорожные пути, «тойота» остановилась возле бесконечного дощатого забора, серого и кривого. Очень русским показался Тане этот забор – для полноты картины не хватало только надписей типа: «Спартак – чемпион!» или «Минты казлы!».
Джулиан вылез из машины, огляделся, подошел к забору, отодвинул две доски.
– Порядок! – сказал он. – Вытаскивать давай!
– Что там? – спросила Таня, схватившись за холодную руку Эдди.
– Литейка местная. Каждые два часа в яму горячий шлак вываливают.
– Толково.
Они напряглись, рванули. Эдди вылетел из машины и шумно плюхнулся на тротуар.
Когда протащили труп через дырку, стало полегче: теперь до ямы только вниз. Эдди скользил по склону почти самостоятельно. Немного поднапрячься пришлось только возле земляного барьера на самом краю отвала. Кое-как закатили туда, качнули на раз-два-три – и полетел Эдвард О’Брайан в теплую мглу.
К забору Таня поднялась первой. Отогнула досочку, выглянула на улицу, тут же отпрянула, прижалась к забору спиной.
– Что там? – спросил не успевший отдышаться Джулиан.
– Тише! – Таня прижала палец к губам. – Там фонарик вроде велосипедного. И, похоже, сюда приближается.
– Мильтоны, так их!
Таня поняла, но ушам своим не поверила, потому переспросила шепотом:
– Кто?
– Полицейские патрульные. Ну, гниды мусорные, только подойдите мне к машине, завалю, честное слово!
Он полез в карман, потом растерянно посмотрел на пустую руку и принялся лихорадочно обхлопывать себя.
– Эй! – позвала Таня. – Это не ты обронил?
В руке ее блеснул, отражая лунный свет, небольшой плоский пистолетик. Джулиан протянул руку и прошипел сквозь зубы:
– Отдай.
– Обойдешься. У меня целей будет. А то и впрямь пальбу затеешь.
– Отдай, сука!
– Интересно, у вас тут за убийство полицейского вешают или расстреливают? – Таня заткнула пистолет за пояс, прислушалась. – Замри!
Джулиан тихо-тихо опустился на пыльную землю. Таня присела рядом.
– Эй, Джек, погляди-ка, вот где старый Эмери тачку свою прячет! – донесся с той стороны веселый грубоватый голос.
– Да точно ли его это?
– Точно. Он мне сам говорил, серая «тойота», кореш из автомастерской по дешевке уступил.
– А что, место подходящее. До хибары его полквартала всего, и парковка бесплатная.
– А давай мы ему тикет липовый выпишем или там колесо снимем? Для прикола, а?
– Увянь…
– Слышь, Джек, ну давай… Ого, у него и дверца открыта. Может, покатаемся? Или вот что – спорим, у него в бардачке бутыль гнилого заныкана, на опохмелку. Давай винище выльем, а в емкость нассым? Представляешь, приползет он завтра, откупорит, приложится… Во смеху!.. Ну-ка посвети мне… Holy shit [17] , он что, букмекера грабанул?
– А чего?
– Гляди, пинта «Баккарди»!
– Да ну, самопал…
– Не, все четко – медали вон нарисованы, оплетка, крышка не свинчена… Слышь, Джек, может, не надо выливать, лучше сами стрескаем, а?
17
Ни фига себе! (Англ.)
– Ты что, орехов нажрался? Как на сержанта дыхнем…
– Нам еще три часа гулять, выветрится. А если что, бабл-гамом зажуем. У меня клевый, с корицей…
Чпок! Буль-буль! Хэк! Хр-р! Кхе-кхе-кхе…
– Качественная, зараза!
– У-ф-ф! Я – все. А то на велик не влезу.
– Ну чуть-чуть еще? Капельку?
– Давай с собой прихватим.
– Мы ж поссать туда хотели…
Зажурчала жидкость. Потом другая жидкость.
– Гондоны! – зашипел в землю Джулиан.
– Менты везде менты, – прошептала в ответ Таня.
За забором громко загоготали. Хлопнула автомобильная дверца. Прошуршали велосипедные шины. Тишина. И тут же над ямой поднялось тусклое зарево: из литейного ссыпали очередную порцию шлака. Остались от козлика рожки да ножки. И то вряд ли. Джулиан и Таня, не сговариваясь, достали платки и вытерли лбы.
Выждав для верности еще две минуты, выбрались к машине. По привычке Таня села слева, на водительское место и, не увидев перед собой руля, испытала секундное замешательство. О, добрая старая Англия, все не как у людей… Джулиан впрыгнул в машину, завел мотор и требовательно протянул руку.
– Пушку! – Таня покорно вложила пистолет в его ладонь. – Так, говоришь, обронил?
– Ну не совсем, конечно…
Она скромно опустила глаза. Джулиан хмыкнул и спрятал пистолет в нагрудный карман комбинезона.
– You mean mother, I love your cool! [18]
– Up yours, paleface! [19]
Обменявшись любезностями, оба рассмеялись. «Тойота» тихо съехала с места.
В дороге останавливались дважды. Один раз – у симпатичного красного в белую полоску домика, где, как пояснил Джулиан, размещается полицейский участок. Там задерживаться не стали, только выгрузили на ступеньки бутылочку с ментовской мочой: жрите, мол, сами. Потом долго ехали по ярко освещенной, но пустой улице и встали возле высоченной аркады шопинг-молла, а по-нашему говоря, торгового центра. Джулиан велел Тане подождать, сам же взбежал на галерею и исчез в ее глубине. Отсутствовал он минут пять и вернулся чрезвычайно довольный.
18
Ну, мать, я тащусь с твоей крутизны! (Англ.)
19
Тем же самым по тому же месту, бледнолицый! (Англ.)
– Что купил? – поинтересовалась Таня.
– Держи. – Он плюхнул ей на колени кипу ассигнаций. – По четыре сотни на брата.
– Ларек взломал?
– «Тесто» ты из его лопатника грамотно отщепила, а вот карточки проигнорировала зря. Эдди-то на головку хром был, ПИН свой, чтоб не забыть, прямо на ллойдовской карте нацарапал. Вот я ее в круглосуточном банкомате и обнулил.
Культурный шок стукнул в голову. До чего неприятно почувствовать себя дурой!