Дальний берег Нила
Шрифт:
Он стал тут же подсчитывать навар от собственной идеи. Но Лиз прервала его подсчеты:
– Мне придется тебя огорчить, и поверь, я не думала, что у меня будет такое. Понимаешь, я не страдаю от качки, а тошнит меня исключительно от тебя. Боюсь, что я так и не смогу преодолеть это.
Лиз говорила так уверенно и спокойно, что Джо остолбенел.
– Как это от меня? Ты что, оскорбить меня хочешь?! – Джо весь покраснел от злости.
– Лучше сказать тебе сразу и покончить с этим. Я не выношу нечистую кожу, я не смогу никогда спать с тобой. Твоя мама мне сказала, что это неизлечимо, поэтому и вариантов быть не может. И дело не только в коже. У меня с тобой несовместимость комплексная. Ты отвратителен мне физически, и это непоправимо. Я не могу ни есть, ни пить, ни спать с тобой рядом, у меня тут же срабатывает что-то в организме, и сразу начинает выворачивать наизнанку… Так что прости и прощай.
Лиз поднялась и быстро вышла из ресторана. Собственная смелость придала ей сил, настроение скакнуло прямо до небес. Девушка птицей влетела на яхту, и уже через четверть часа водитель такси строил ей глазки и молол всякую очаровательную чушь.
– Ты заметила, какой брюлик у девчонки? Да, еще бы. Живут же люди. Он, наверное, стоит столько же, сколько весь наш самолет.
– Может, и так. Да, вот так вкалываешь, вкалываешь, жизнью рискуешь, а даже на осколок от такого камушка не нагорбатишь. Ну, пошли, пора кормить этих…
Стюардессы с трудом потащили драндулет на колесах по проходу. Лиз, кресло которой было первым, невольно услышала их разговор и поняла, что обсуждают подарок Джо. Стало досадно, что она не успела вернуть ему кольцо, но очень быстро досада сменилась на уверенность, что так будет правильно. «Оно нам еще пригодится», – подумала радостно Лиз.
Она с удовольствием съела весь невкусный обед, поданный нелюбезной стюардессой, и счастливо откинулась в кресле. Засыпая, Лиз поняла, что после бегства от Джо ее действительно перестало мутить, даже при взлете. За посадку она уже не тревожилась.
– Ну и шо ты имеешь сказать в свое оправдание, нидойгедахт? Почему твоя невеста сбежала из теплой постельки, и главное – куда? Вам это шо, игрушки?!.. И кто тут вякает за не любит? Брак и любовь – это, как говорил мой одесский папа, две большие разницы, и никому не интересно, шо себе думает по этому поводу какая-то безмозглая шикса, и уж тем более такой лапцедрон, как ты! – орал в трубку папаша Цорес. – Ха, любовь, он говорит! Ты никак решил, шо я на мамашке твоей по большой любви женился?! Таки нет! И ты имеешь то, шо имеешь, только потому, что папа твой думал головой, а не тем местом, каким думал ты!.. Короче, сиди там и жди меня. Я вылетаю первым же рейсом. Расходы на поиски, учти, с твоего счета. И не дай Бог, если с ней что случилось!
– Ну, капитан, докладывай, как тут молодежь развлекалась.
– Все шло по плану, сэр. – Капитан стоял перед Цоресом навытяжку. – По моим сведениям, отношения были близкими. Утром накануне сэр Джозеф вышел от мадемуазель Элизабет чем-то сильно расстроенным. До этого были слышны крики, но мы не придали этому значения. В Ницце они сошли вместе и поехали ужинать в «Негреско». Ваш сын вернулся один, правда, мадемуазель Элизабет заезжала, но мы подумали, она что-то забыла, потому что быстро уехала и машину не отпускала. Мы нашли это такси. Водитель отвез ее в аэропорт, там мы узнали по своим каналам, что она взяла билет до Ленинграда через Франкфурт. Сэр Джозеф с нами не общался, но вот только много употреблял спиртного. Вот и все, сэр.
– Вы свободны, позовите ко мне Джозефа.
Цорес тяжело поднялся и направился к бару. Надо все продумать, иначе Морвен проглотит его целиком. Партия обещает быть сложной, но и не такое бывало. Нужен точный выстрел, и тогда Морвен сам попадет в эту яму. Главное – успеть первым.
Цорес задумался, так и не пригубив из хрустального стакана, но услышал, как сын тенью встал у дверей.
– Ну шо, извращенец, рассказывай, шо было. Только без лирического вранья. Отправлю на курсы резервистов, на базу. Там отожмешься на все сто.
– Мне трудно говорить, папа, но я не был с ней. Я всего-то попробовал наладить отношения, но она наотрез отказала мне. И вообще разорвала помолвку.
– А причина? Что, вот так просто взяла и уехала? Не верю, она дочь своего отца, а у такого папаши никто не забалует. Говори все, шлимазел, до мелочей.
– Вы сами виноваты во всем! В том, что я больной урод, потому что ты женился на кузине и моя кровь испорчена! Я противен ей, противен моей Лиз! Вот, и отстань от меня! Можешь посылать меня куда угодно, мне теперь все равно…
Голос Джо сорвался на крик. Он выбежал из гостиной, оставив отца в полной растерянности.
Уже в Париже, все окончательно продумав, Цорес пригласил Морвена на ужин. Ровно в восемь машина гостя остановилась у ворот особняка.
– Аперитив или?.. – Но Морвен не дал договорить:
– Нет-нет, дружище, я воздержусь сегодня, врач наказал посидеть на строгой диете, вот уже неделю ничего не могу себе позволить. В нашем возрасте приходится прислушиваться к врачам, не то что в молодые годы. – Морвен устроился в кресле и доброжелательно повел беседу: – Да, как там наши голубки? Я знаю, что вы на связи с ними.
– Дорогой друг, должен огорчить тебя, но произошли непредвиденные события, и поверь, мне больно говорить об этом. Короче, наш контракт можно считать расторгнутым вследствие отсутствия причины, по которой он был заключен. То есть свадьбы не будет в связи с отсутствием невесты. Мало того, она категорически отвергла моего сына и уехала в Россию, не дав никаких объяснений. – Цорес произносил каждое слово медленно и трагично. Явно рассчитывая на определенный эффект. – В связи с происшедшим согласно договору придется пересмотреть наше процентное участие в компании. Я готов, только потому, что мы давние приятели, оставить тебе пятнадцать процентов и гарантию неразглашения инцидента. Думаю, что это тебя устроит. Мой юрист здесь, и новый договор уже составлен; хотелось бы до обеда отрегулировать все формальности. Совет директоров я извещу сам. Собрание назначено на завтра. Издержки за путешествие я беру на себя.
Морвен медленно встал, прошел через весь кабинет и отодвинул штору. Он несколько секунд смотрел на сад и не произносил ни слова. Потом резко повернулся и виновато посмотрел на Цореса.
– Случившееся, конечно, не поправишь, и все мы понимали, что определенный риск есть. Я, безусловно, приношу тебе и всей твоей уважаемой семье глубокие извинения, а Джо я все скажу лично. Поступок Лиз нельзя даже назвать поступком – это преступление, и в первую очередь она навредила сама себе, отказавшись соединиться с такой уважаемой семьей. Я огорчен искренне, но надеюсь все же, что это не поколеблет нашей дружбы.