Дальний рейд
Шрифт:
И вот сейчас этот флот, лучший флот Земли, до сих пор не знавший сколь-либо серьезных поражений, шел на Империю.
Глава 2
Наверно, вы слыхали эти мансы
Из старых недоделанных былин.
На лед повыезжали злые гансы
И начали выстраиваться в клин.
Силуэты русских кораблей были четко прорисованы на главном экране капитанского мостика «Орла». Виктор смотрел на них без страха — скорее, с досадой и раздражением, этой войны он не хотел. Судя по отдельным репликам его офицеров, большинство из них точно так же не боялось предстоящего сражения — все собравшиеся прекрасно понимали, что исход его предрешен. А вот их оппоненты, очевидно, этого не понимали. Вернее, пока не понимали — на их экранах наверняка был точно так же виден имперский флот, но вот то, что они уже под прицелом его главного калибра, русские экипажи знать не могли.
Они наверняка считали, что находятся на безопасном расстоянии — для земных орудий расстояние в пятьдесят астрономических единиц было далеко за пределами досягаемости. Для орудий, которые несли сейчас корабли Империи, это была дистанция стрельбы прямой наводкой. В принципе, здравый смысл буквально вопил о том, что пора открывать огонь на поражение — русские корабли, лежащие в дрейфе, представляли собой столь заманчивую мишень, что грешно было не воспользоваться моментом и не переполовинить незваных гостей. Однако Виктор медлил и никто из Черных Лордов, да и из командиров кораблей, не решался что-либо сказать ему по этому поводу — все, абсолютно все сейчас были в одинаковых условиях, ведь перед ними были не абстрактные европейцы или совершенно незнакомые янки, а такие же, как они, русские люди, учившиеся в тех же училищах и так же выполнявшие приказы Родины, как и они когда-то. И потому Виктор медлил с приказом — он просто не хотел стрелять.
Наверняка там, за пультами русских кораблей, были его знакомые по той, прошлой жизни. Те, с кем он учился в Академии, с кем сидел за одной партой, делал лабораторные, сходился в тренировочном поединке на татами или жестоко дрался в темном коридоре из-за девчонки. Возможно, там была Ленка Устимчук, первая и, увы, безответная любовь, и наверняка Серега Симоновский по прозвищу СС, безобидный крепыш-еврейчик, смелый и рассудительный одновременно, мишень для плоских курсантских шуточек. Прозвище его страшно бесило, и только его природная флегматичность спасала неосторожно ляпнувших его товарищей от расправы. Сергей был очень сильным, хотя и казался неуклюжим увальнем, и если его ухитрялись достать, то друзьям доставалось крепко. Ну да, уж он-то наверняка здесь — насколько знал Виктор, Симоновский был уже кап-три и командовал артиллерией главного калибра на крейсере «Измаил», а «измаилы» — вот они, все три здесь, их необычные, немного гротескные силуэты ни с чем не спутаешь.
И Петька Катарский тоже, наверное, там — трусоватый парнишка интеллигентного вида, которого все курсанты когда-то презирали за то, что в увольнительных он не пил пиво и старался уклоняться от любых потасовок, а больше всего за всегда вежливую, правильную речь безо всяких жаргонизмов и сленговых вставок. До тех пор презирали, пока во время очередных тренировок не навернулся реактор на «Крузенштерне», учебном крейсере Академии, старом корыте, которое использовать по назначению нельзя, а списывать — жалко. Тогда был мощнейший выброс и все бежали к аварийным капсулам, дававшим мизерный шанс на спасение, если успеешь добежать, а потом еще выскочишь из зоны взрыва и не получишь вдогонку чем-нибудь тяжелым вроде обломка обшивки, а потом тебе повезет и спасатели найдут тебя раньше, чем ты задохнешься. А Катарский, вместо того чтобы бежать впереди всех, спустился в аварийную зону, схватил приличную дозу радиации, но успел отстрелить аварийный реактор и запустить в ручном режиме одноразовые бустерные ускорители, буквально вырвав корабль из зоны взрыва. И только тогда до всех как-то сразу дошло, что страха как такового Катарский не испытывает, заменяя эмоциональность трезвым расчетом, а некоторый недостаток интуиции — скоростью мышления, сравнимой с компьютером. Потом Катарский успешно делал карьеру в аналитическом отделе, Виктор пару раз встречался с ним, когда еще только начинал командовать «Ганимедом» и базой, и прилетал домой в отпуск, а потом перевелся в штаб оперативного соединения — похоже, предвидел или, скорее, просчитал надвигающиеся в России разборки и предпочел держаться от них подальше. Соединение, в котором он служил, тоже здесь — вон он, их флагман, линкор «Новороссийск», самый большой линейный корабль, построенный в России и, соответственно, в мире, такую громадину видать издалека.
А рядом с ним в ордере… Ну да, авианосец «Брест» — тот еще монстр, не самый новый, но все равно остающийся одним из лучших в своем классе кораблей. Таких гигантов вообще во всем мире можно пересчитать по пальцам одной руки и еще пальцы свободные останутся. Вообще, эта посудина была построена в лучших традициях русской кораблестроительной школы, то есть несла первоначально не только громадную авиагруппу, но и мощную противокорабельную артиллерию, чем авианосцы других стран никогда не грешили. Впоследствии, правда, корабль модернизировали, орудия и ракеты сняли — но лишь для того, чтобы поставить новые, еще более мощные. И все равно, несмотря на огневую мощь, сравнимую с линкором, и отличное бронирование, позволяющее при нужде драться в одном строю с артиллерийскими кораблями, этого великана, похоже, очень берегут — «Новороссийск» явно прикрывает авианосец, отсюда и такая позиция. Все правильно, в принципе — задача авианесущих кораблей не становиться борт о борт со своими противниками, а долбать их издали, с безопасной дистанции, используя для этого свое основное и крайне эффективное оружие — авиацию. Именно авиацией по традиции называли драккары, хотя, конечно, с неуклюжими атмосферными самолетами прошлого драккары, несмотря на иногда встречающееся внешнее сходство, имели весьма и весьма отдаленное родство. Скажем так: и те, и другие летали.
Так вот, авианосец без крайней нужды в ближний бой лезть не должен, это всем известно, однако и слишком далеко от места сражения его не расположишь — драккарам надо куда-то возвращаться. Причем драккар может быть поврежден, пилот может быть раненым или просто смертельно уставшим, ибо бой в космосе — это не только и не столько высокое искусство, как утверждают лирики, сколько грубая и тяжелая работа. В конце концов, у драккаров может быть просто выработано топливо, хотя это — вряд ли. По слухам из достоверных источников, Россия уже три года как поставила на вооружение драккары с гравитационными двигателями, производимыми, кстати, без лицензии, утверждая, что это их собственная разработка, хотя невооруженным глазом было видно, что движки эти — довольно грубая копия старого гравитационного двигателя, лицензии на производство которых все остальные страны-производители покупали у Империи. А многие предпочитали покупать сами двигатели — имперское производство считалось более качественным, что, кстати, вполне соответствовало истине. Империя продавала движки свободно — все равно дальнейшей перспективы развития конструкция не имела, для установки на большие корабли подходила не слишком хорошо (достаточно вспомнить дисколеты), а вот для драккаров она годилась вполне.
Но раз слишком далеко авианосец не расположить, то для него возникала реальная угроза со стороны кораблей противника. Так сказать, неизбежный риск — именно поэтому авианосцы всегда охранялись, и охранялись серьезно. В принципе, такую тактику разработал в свое время еще адмирал Колчак — да-да, тот самый, который в гражданскую объявил себя Верховным правителем России, за что потом и пострадал. Ну да ничего удивительного, талантливый флотоводец ничего толком не смыслил ни в политике, ни в войне на суше. Но на море он был, безусловно, мастером своего дела и именно под его руководством была впервые апробирована тактика, ставшая впоследствии общепринятой — имеет место авианесущий корабль, наносящий удар самолетами, а рядом с ним — большая дура с пушками, дабы отстреливать тех, кому такое положение вещей не нравится и у кого хватит наглости попытаться авианосец уничтожить или хотя бы отогнать. В космосе общие принципы использования авианосцев серьезных изменений не претерпели и, похоже, в данном случае русский штаб решил не изобретать велосипед, а прикрыть «Брест», равно как и другие авианосцы, броней и пушками линкоров, благо этих кораблей для российского флота было в свое время построено в избытке. Во всяком случае, хватало их и для прикрытия авианосцев, и для формирования фронта атаки.
А вот что было важнее для Виктора, так это тот факт, что на «Бресте» командовал эскадрильей Серега Латкин — рыжий и веснушчатый парень, весельчак и балагур, любимец женщин, соблазнивший в свое время жену одного молодого, но подающего большие надежды и имеющего хорошую протекцию штабного адмирала-интенданта, что кончилось дуэлью, простреленной адмиральской ляжкой и тридцатью годами условно для Сергея. Впрочем, история получила огласку, над ней смеялся весь флот и дело замяли, парня даже восстановили в его невеликом лейтенантском звании, хотя карьеру он себе, конечно, загубил. Но, как ни странно, перебесившись в молодости, впоследствии Латкин был верным семьянином. Виктор учился с ним на одном курсе и они были тогда если не друзьями, то приятелями уж точно, причем поддерживали связь и после Академии. Виктор был на приснопамятной дуэли секундантом, а это о чем-то говорит… И теперь, наверное, Сергей сидит в своем драккаре и готовится к атаке. А может, и нет пока что — русский флот, похоже, не торопился начинать атаку. Ждал чего-то. Или кого-то.
И наверняка были другие, про кого Виктор не знал даже приблизительно — где они служат, на каком корабле и служат ли вообще, или уже сгорели в очередной пограничной стычке, перешли в наземные службы или вышли в отставку (маловероятно, молодые еще, но чего не бывает, могли податься в бизнес, набедокурить где или же быть комиссованы по болезни и ранению). Остальные старшие офицеры Империи наверняка переживали похожие чувства — почти все командиры кораблей и многие члены экипажей, пилоты истребителей и десантники тоже учились на Земле и точно так же имели там друзей и знакомых, которые сейчас были на противоположной стороне прицела. Стрелять не хотел никто, но дело шло к тому, что стрелять все-таки придется.
Флот вторжения правильно ждал, вообще-то. Хотя здесь и собралась большая часть русского флота — почти четыре сотни кораблей, при том, что общая численность его не превышала пяти сотен, и это был самый мощный флот, выходивший когда-либо с Земли в межпространственный рейд, реально его шансы были не столь уж и велики. Виктор, откровенно говоря, считал его исчезающе малым — если, конечно, дело реально дойдет до драки и русский флот не выкинет какой-нибудь фортель. В это верилось с трудом, но все же, все же… Не зря русских боялись все соседи — авторитет в войнах зарабатывается поколениями. А ожидание было, как, наверное, считали русские адмиралы, на руку обеим сторонам — военные с той стороны тоже знали, что им противостоят их соотечественники, старые знакомые, и потому давали дипломатам последний шанс уладить дело миром. Впрочем, Виктор прекрасно понимал, что на условия, предложенные Империи, он не согласится никогда, и потому рано или поздно русский флот пойдет в атаку и обеим сторонам придется воевать, вяло, из-под палки, но придется. Проклятый Дракон! Козел! Дегенерат! Расчетливая старая сволочь! Предусмотрел буквально все, фактически не оставив сторонам выбора. Хотя, конечно, наглядно продемонстрировал, что ретивой молодежи высокому искусству плетения интриг у стариков еще учиться и учиться, как завещал великий Ленин.