Дальняя бомбардировочная... Воспоминания Главного маршала авиации. 1941-1945
Шрифт:
Наступал хотя и очень тяжелый, но все же радостный для нас всех Новый, 1942 год. Все мы уже были уверены, что немцев можно бить, и бить как следует.
Моральное превосходство — этот могучий рычаг войны — и до того бывшее на нашей стороне, теперь полностью и бесповоротно принадлежало нам.
Кончалась новогодняя ночь. Под Москвой садились, возвращаясь с ночных заданий, наши бомбардировщики. В Ставке слушали доклады командующих. За окнами Кремля просыпалось утро нового года.
Занимались первые проблески Победы. Мы начинали наш 1942-й.
1942
В первой декаде января 1942 года завершилось контрнаступление наших войск под Москвой.
По мере продвижения советских войск на запад не только возрастало сопротивление противника, но и удлинились коммуникационные линии снабжения Красной Армии. Во время нашего контрнаступления немецкие
Советские войска, проведя в течение месяца невиданное до сих пор по своим размахам контрнаступление в суровых условиях очень снежной зимы 1941/42 года, нуждались в отдыхе и пополнении личным составом, техникой и боеприпасами.
После ошеломляющего разгрома немецких армий под Москвой столица не казалась врагу столь уж близкой, как 22 июня 1941 года. Теперь возможности победы гитлеровцев, подобно миражу, расплывались на глазах.
В январе Ставка Верховного Главнокомандования поставила перед нашей дивизией новые задачи, которые заключались в планомерном, систематическом нарушении железнодорожных перевозок на магистралях, сходящихся к Смоленску. Достаточно было взглянуть на карту, и даже не военному специалисту сразу становилось ясно, что Смоленск является крупным железнодорожным узлом. Этот узел был главной распределительной базой, питавшей центральную группу фашистских войск, находившихся восточнее Смоленска. Основная масса грузов, боевой техники и войск противника шла с запада именно через этот узел. [130] Боевые действия экипажей должны были заключаться не только в нанесении бомбовых ударов собственно по железнодорожному узлу Смоленска, но и по железнодорожным станциям и перегонам на дальних и ближних подходах к нему. Нетрудно себе представить, что может сделать даже один самолет, имеющий бомбовую нагрузку, скажем, в десять бомб по сто килограммов каждая. Экипаж, получив, например, боевую задачу — вывести из строя участки перегонов Смоленск — Рославль, Смоленск — Сухиничи или Смоленск — Вязьма, поднимается в воздух, приходит в район, который ему указан, и начинает прицельное бомбометание по железнодорожным путям, где средства противовоздушной обороны, как правило, отсутствуют, так как каждый перегон, то есть участок между станциями, прикрыть средствами ПВО невозможно. Прямое попадание одной бомбы выводит железнодорожный путь из строя на длительное время, и нужны многие часы, прежде чем появится ремонтная бригада и восстановит путь. В это время поезда задерживаются на крупных станциях, там создаются пробки, ибо малые разъезды не в состоянии принять большое число эшелонов, одним словом, нарушается весь график движения. Таким образом, прямые попадания даже одной-двух бомб из десяти в железнодорожные пути дают ожидаемые результаты. Отбомбившийся экипаж возвращается на аэродром, а в ту же ночь другие экипажи, но в иное время вылетают бомбить железнодорожные узлы и станции, где уже скопилось множество поездов и эшелонов. Достаточно нескольких попаданий в эшелон с боеприпасами или горючим, чтобы была уничтожена большая часть подвижного состава с боевой техникой и грузом.
Эта тактика, получившая в дальнейшем развитие благодаря применению особо выделенных экипажей-охотников на специально приспособленных для этого самолетах, полностью себя оправдала.
В ходе войны, если вы хотите получить от боевых действий ожидаемые результаты, необходимо учитывать все факторы, практически отсутствующие при подготовке воина в мирных условиях.
При ведении боевой подготовки в мирное время всегда пытаются приблизить условия учебного боя к действительным, но при этом, разумеется, невозможно применить действительные средства поражения. Верно, с этим не все согласны. Например, палестинские арабы во время подготовки своих бойцов применяют действительные средства поражения, ведя огонь из стрелкового оружия на высоте около метра над землей, создавая, таким образом, почти реальные условия ведения боя. Как видим, у каждого свои взгляды. Когда экипаж проходит подготовку по бомбометанию на полигоне, он располагает всеми метеорологическими данными, в том числе сведениями о силе и направлении ветра, данными о барометрическом давлении, без которых нельзя точно определить свою высоту. [131] Отсутствие таких данных в условиях ведения войны снижает, естественно, точность поражения цели. Есть и другие немаловажные факторы, которые необходимо учитывать и которые в боевых условиях, в отличие от учебных, учесть не всегда удается.
В боевой обстановке экипажу приходится решать задачу со многими неизвестными, причем в то время, когда по нему ведется огонь.
Но мы твердо знали, что каждый экипаж, когда нет противодействия, почти наверняка имеет возможность при десяти бомбах зайти десять раз на полотно железной дороги и где-нибудь на перегонах между станциями непременно поразить цель, ибо возможные неточности, допущенные
Возвращаясь к боевой работе нашей дивизии в январе 1942 года, я должен сказать, что мы не ошиблись в ожидаемых результатах. Если в первые дни при налетах на железнодорожные узлы и станции противодействие противника было слабым, то в скором времени крупные узлы были насыщены средствами ПВО до предела, что свидетельствовало о правдивости донесений экипажей, результативности боевых вылетов.
Важным источником, откуда мы черпали сведения о последствиях бомбардировок, были партизаны. Сведения, которые мы получали от них непосредственно или через Ставку, нас удовлетворяли.
Во второй половине января из штаба ВВС Западного фронта нам сообщили, что по агентурным данным немецкий штаб группы армий «Центр» генерал-фельдмаршала Клюге переехал из Вязьмы на станцию Катынь и расположился в бывшем санатории НКВД на берегу Днепра, около деревни Борок, а также в районе самой станции. Вслед за этим мы получили вторичное подтверждение о наличии именно этого штаба на станции Катынь.
Об этом было доложено в Ставку. Оттуда последовало указание уничтожить штаб.
Для выполнения этой задачи было выделено десять наиболее подготовленных экипажей. Утром 20 января, подвесив бомбы: одну ФАБ-1000, три ФАБ-500, две ФАБ-250, пятьдесят восемь ФАБ-100, двенадцать ЗАБ-100, десять ФАБ-100 особой взрывной силы, — десять машин одна за другой вылетели на выполнение задания. Каждому экипажу была предоставлена полная самостоятельность как в выборе маршрута, так и высоты полета. [132] В 11 часов 13 минут две бомбы, сброшенные с высоты ста пятидесяти метров, прямым попаданием угодили в южную часть дома, возле которого находились пять легковых машин. Взрыв бомбы вызвал пожар. Обломки дома разлетелись по льду Днепра.
Следующий экипаж обнаружил, что дом охвачен пламенем и окутан густым дымом. Рядом с домом горели легковые машины. С высоты двухсот метров на горящий дом были сброшены еще четыре бомбы, а остальными бомбами было разрушено двухэтажное здание и железнодорожный эшелон, состоявший из крытых вагонов и платформ, двигавшийся со станции Катынь на запад. Наши самолеты были встречены интенсивным огнем зенитной артиллерии и пулеметов, а спустя некоторое время появились и немецкие истребители.
Сильное зенитное прикрытие, стоянка легковых машин возле дома подтвердили, что здесь был расположен крупный штаб. 22 января 1942 года Указом Президиума Верховного Совета СССР члены двух наших экипажей-«охотников», среди бела дня без прикрытия уничтоживших в тылу крупный гитлеровский штаб, за образцовое. выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество, были награждены орденами Красного Знамени. Вот их имена: старший лейтенант Александр Степанович Гайворонский, капитан Константин Арсеньевич Столяров, старшие лейтенанты Алексей Иванович Линев и Александр Филиппович Волков. Орденом Красной Звезды были награждены сержанты Константин Иванович Костылев, Василий Петрович Маренич, Вениамин Андреевич Чернов, Иван Михайлович Павлевич.
Ставка, получив сведения об успешной боевой деятельности дивизии по железнодорожным узлам, станциям и перегонам, одобрила эту нашу деятельность и дала указание продолжать работу.
Однако из-за того, что полеты частей дивизий не обеспечивались прикрытием истребителей, при относительной стабилизации фронта потери при дневных полетах в тыл противника становились невосполнимыми. Экипажи все больше переходили на ночные полеты. Действительно, с учетом новой сложившейся обстановки было нецелесообразно подвергать излишнему риску экипажи, отлично подготовленные для полетов днем и ночью на полный радиус в любых условиях погоды.
В то же время увеличивалась потребность в полетах в глубокие тылы противника не только с целью бомбометания, но для заброски боевых групп и разведчиков, о которых сейчас ходят легенды и создано немало правдивых фильмов, волнующих не только молодежь, но и нас, людей, имевших прямое отношение к их работе. Также возрастала необходимость в систематических полетах к партизанам. [133] Все эти полеты требовали отличной подготовки экипажей и, конечно, умения летать ночью. Если добавить, что на нас была возложена обязанность доставлять в глубокие тылы и разбрасывать листовки на временно оккупированной гитлеровцами советской территории, чтобы народ знал правду о положении на фронтах, а не то, что преподносили немцы, доставлять и разбрасывать над территорией самой Германии листовки с сообщениями об истинном положении на советско-германском фронте, а также выполнять специальные полеты с другими задачами, то становится ясно, что личный состав одной нашей дивизии, с каким бы напряжением он ни действовал, охватить такой объем работы не мог.