«Дальше… дальше… дальше!»
Шрифт:
Сталин. Я полагаю, что советский народ помнит не того Деникина, который кокетничает своим отказом драться против своей Родины, а того Деникина, который был генералом-вешателем, кровью русских рабочих, русских крестьян залил Россию.
Деникин. Я воевал с ними в отличие от вас. Воевал. 24 октября вместе с генералом Корниловым был в Быхове, по-моему, играли в бильярд.
Дан. Дан, Федор Ильич, меньшевик, врач, до 22-го года был депутатом Моссовета, а затем выслан на чужбину, дожил до победы России во второй мировой войне. Подобно Милюкову, я приветствовал Сталина, понял, что большевизм, несмотря на глубокие недостатки, стал могучим фактором осуществления социалистической
Крупская. Крупская, Надежда Константиновна, в партии работала по просвещению. Жена Ульянова. 24 октября сидела в Выборгском райкоме, куда Фофанова приносила записки Ильича, а я их переправляла в Смольный.
Бухарин. Бухарин, Николай Иванович, родился в 1888 году в Москве, в семье учителей. В революционном движении с 17 лет. На VI съезде был выбран в ЦК, в составе которого был вплоть до ареста в 1937 году. Из важнейших этапов моей политической жизни считаю необходимым указать на брестский период, когда я сделал крупнейшую политическую ошибку. Но больше всего виню себя и как большевика и как человека за то, что не смог помешать тому «великому перелому», той «революции сверху», как ее называют, которая произошла в нашей стране в 29-м году.
Сталин. Это моя формулировка. От авторства отказываться не собираюсь.
Фофанова. Фофанова, Маргарита Васильевна, хозяйка последней подпольной квартиры Владимира Ильича. На моих глазах мучился — там дело всей его жизни решается, а он вынужден здесь сидеть. Знаю, меня не любят иные историки. Я говорю, как было, а они меня поправляют, потому что знают, как должно было быть.
Рахья. Эйно Рахья, финн, большевик, расстрелян в 1938 году в звании комкора. В 17-м году по поручению партии охранял товарища Ленина. В конце сентября привез Ильича из Выборга в Питер. Сталин набросился на меня: как посмел без разрешения ЦК? А 24-го вечером опять без разрешения ЦК я проводил Ильича в Смольный. Других «прегрешений» перед партией у меня не было.
Ленин. Ульянов-Ленин. Делать революцию значительно интересней, чем рассказывать или писать о ней. Поэтому займемся делом.
Освещается площадка, на которой выгорожен фрагмент квартиры Фофановой. Ленин стремительно поднимается на площадку, за ним идут Крупская, Фофанова и Рахья.
Ленин(осматривает декорацию). Очень похоже… (На цветы) А вот этого не было. Ну, откуда в Питере поздней осенью такие цветы? Художники, очевидно, съездили в музей?
Крупская. Этот угол был весь завален газетами. Я все ругалась…
Ленин. …неряхой называла…
Фофанова. Владимир Ильич, там детей в пионеры принимают.
Ленин. А детям в первую очередь не нужны потемкинские деревни… (Реквизиторам, которые окружили площадку.) И не белая скатерть, а обычная клеенка… (Скатерть меняют на клеенку.) Так, хорошо. Мы готовы.
Освещается площадка, на которой выгорожен фрагмент кабинета Александра III в Зимнем дворце. Керенский поднимается в кабинет.
Керенский(реквизиторам). На столе у меня был письменный прибор Николая II. А здесь, в углу, Андреевский флаг. Хотя нет, в октябре я уже не был морским министром… (Реквизиторам.) Здесь должно быть что-то революционное. Ну, например… ну, например… У Ленина в Кремле был кабинет заурядного директора плохонького банка… Я там не был, но знаю достоверно… Мы вообще никогда не были представлены друг другу, хотя наши судьбы перекрещивались не раз… Мы родились в один день — 22 апреля, правда, я на несколько лет позже… наши отцы в Симбирске трудились на ниве народного просвещения… мне было шесть лет, когда казнили Сашу Ульянова… Отец был потрясен, слег, я запомнил этот день на всю жизнь. В сущности, эта казнь и определила мой уход в революцию… Позднее отец не раз способствовал Ульяновым преодолеть обстоятельства, связанные с казнью Саши… Владимиру дали медаль… Характеристику в университет… Отец в отличие от меня очень высоко его ставил… Нашел! Нашел! Нужен красный бант! Красный бант! (Приносят красный бант, прикалывают на френч Керенскому, гардеробщики щетками пытаются снять с френча им одним заметную пыль). Не надо! Не надо! Френч утратит свой демократизм! Вот так… вот так…
Освещается площадка, на которой выгорожен фрагмент комнаты в Смольном, где заседал Центральный Комитет большевиков: столы, венские стулья, несколько кресел. Большевики поднимаются на площадку. Поначалу общение их друг с другом несколько скованно.
Дзержинский. Да, так есть… Это начиналось здесь…
Троцкий(реквизиторам) На столе была карта города, нам ее Смилга прислал.
Бухарин. Послушайте, а кто где сидел? Я уже не помню…
Свердлов. Да какое это имеет значение?
Сталин. Это имеет очень большое значение. Я сидел здесь, рядом с Лениным.
Бухарин. Коба, не выдумывай. Ты никогда здесь не сидел, ты всегда курил и поэтому торчал у окна или в углу.
Сталин. Я сидел здесь, рядом с Лениным. В забывчивости вы меня упрекнуть не можете, я всегда помню все.
Свердлов. Кроме того, что Ленина, как и Зиновьева, здесь никогда до 25 октября не было и быть не могло — они были в подполье, а после мы перебрались в кабинет Ильича.
Бухарин. Ну, хорошо, пусть твое место будет здесь. Но согласись, что ты всегда торчал у окна или в углу.
Сталин(упрямо). Я всегда был рядом с Лениным.
Троцкий. Это мы в «Кратком курсе» уже читали.
Свердлов. Этих разногласий у нас тогда не было, успокойтесь. (Бросив последний взгляд на декорацию.) Мы готовы.
Освещается площадка, на которой выгорожен фрагмент Быховской тюрьмы, классная комната с доской, в центре класса — бильярд, несколько кресел. Генералы поднимаются на площадку, осматривают декорацию.
Деникин. Какое было время… Иных уж нет, а те далече…
Лукомский. Художник — человек даровитый. Схвачено точно.
Марков(реквизиторам). Бутылочку коньяка, только шустовского…
Корнилов. Теперь все. Мы тоже готовы.
Фофанова только что вернулась: на стуле сумка с продуктами, торопливо брошенное пальто. Ленин у стола, просматривает принесенные бумаги. Фофанова разливает чай.