Дальше в лес…
Шрифт:
— Вспомнил, вспомнил! — перебил я торжественную речь, напомнив ему его же знаменитую максиму: — «А правда в том, что правду жизни может выразить только искусство». — Она действительно сама вдруг выскочила из памяти, и я не смог ее удержать в себе.
— Мой ученик! — гордо улыбнулся он. — Все верно, но я не совсем о том, о чем говорил тебе раньше… Прежде наше с тобой искусство только верно или неверно выражало жизнь, а теперь оно становится жизнью или искусством жизни…
— Я ничего не понял, Леший, — честно признался я. — Если это только кино, то сейчас же верни мне Наву! Где она?
— Я понимаю, что ты слишком возбужден, что к тебе еще не вернулась память, а с ней
— И что ты говоришь?
— А говорю я, что кино — это жизнь, а жизнь — это кино…
— Ну да: «Жизнь — театр, и все мы в ней актеры», — процитировал я еще одно воспоминание.
— Ты не представляешь, насколько близок к истине, — серьезным и даже чуть усталым голосом, нет — голосом утомленного гения произнес он. — Все дело в том, что в том театре режиссер слишком долго берег свое инкогнито: он и сам забыл о своем режиссерстве, и актеры стали сами себе режиссеры, и начался полный бардак, в котором нет искусства, а есть лишь бесконечное хамское шоу. В нашем с тобой, Кандид, кино есть режиссер… И его кино — это жизнь.
— Какую-то хренотень ты несешь, Евсей, — вздохнул я, не в силах постичь его гениальности. — Словомудию, которая недоступна простому лесному дикарю… Ты мне попросту скажи: вернешь Наву или нет?
— Да, — вздохнул теперь и он, — потерять разум гораздо проще, чем вернуть… Вижу, что отупел ты, Кандид… Не в моих силах вернуть или не вернуть Наву твою. Как по жизни положено, так и будет. Жизнь — кино, кино — жизнь, — продолдонил он.
— Значит, не вернешь, — понял я. — Тогда какого хвоща ты сюда явился?
— А вернуть то, что тебе принадлежит. Мне чужого не надо.
— И что же это?
— Да память твоя, Кандид, и, следовательно, личность. Я их временно притушил, теперь возвращаю — живи и радуйся, если сможешь… И еще я всегда благодарю актеров за работу, когда завершаю съемки. Разве ты забыл и это?
— Помню, — вынужден был признать я.
— Вот я и благодарю тебя! Я вне себя от восторга: с какой самоотдачей ты провел роль! Ты был воистину Молчун, а не Кандид. Так не играют, так живут!.. А особенно мне понравилось, как ты прижучил этих самодовольных гиноидов! Блеск!
— Каких таких гиноидов?
— Ну, псевдотеток этих, Хозяек якобы… — нетерпеливо расшифровал он элементарное. — Гиноиды — это андрогины по женскому типу.
— У нас в лесу таких слов не знают, — проворчал я.
— Ох, тяжело с вами, лесовиками дремучими! Скорей бы ты уже восстановился! Все это мы с тобой при подготовке к роли изучали вдоль и поперек!
— Серьезно? — удивился я.
— Очень серьезно!.. Андрогины — двуполые существа, которым для размножения не нужна особь противоположного пола. Мужское и женское у них находится внутри каждой особи. Принципиально возможны андроиды — двуполые псевдомужчины и гиноиды — двуполые псевдоженщины. Ты имел дело с гиноидами.
— Как ни странно, понял, — честно признался я. — И чем же я их ужучил? По-моему, это меня они и ужучили, и отпресмыкали…
— Зри в корень, родоначальник нового кино! — усмехнулся он. — Они мнили себя Хозяйками, именно с большой буквы Хозяйками Леса, они умеют делать мертвое живым, а живое мертвым, они умеют трансформировать один вид живого в другой, они все умеют, но танцевали-то и пели под твою, Кандидушка, дудочку! Я буквально пластом от смеха лежал, наблюдая, как они слово в слово повторяют текст Первоисточника и движутся именно так, как представлял это ты, а ты представлял совершенно адекватно сценарию и Первоисточнику. Они жили так, как велел ты! Пойми, не играли, а жили! Они не забудут роль с окончанием съемок — теперь это часть их жизни, часть памяти, личности, жизненного опыта, с этим они станут жить дальше.
«Зануда, — поставил я диагноз, потом уточнил: — Пиявочный зануда…»
— Значит, это я заставил их утопить Наву? — понял я.
— Обязательно тебе надо все опошлить! — добродушно возмутился Леший. — Что за дурацкая актерская манера?
— Не увиливай от ответа! — взревел я. — Если бы я не вел их по тексту, то Нава была бы со мной?
— Фу, какой ты нервный, — посетовал Леший. — Но я тебя понимаю. Ты сам прикинь: тут все предопределено, в лесу твоем, — женщин нормальных конечное и уменьшающееся число, а мертвяков, их отлавливающих, увеличивающееся. Вскорости настанет время, когда все женщины будут отловлены. Так что Наве твоей никуда от трансформации не деться. Раньше или позже… К тому же мамаша ее явно вела прицельный отлов: не за тобой же мертвяк приходил к месту падения вертолета, и в деревню мертвяки зачастили, если ты обратил внимание. Так что днем раньше, днем позже… Не парься, Кандид, ей сейчас хорошо, а будет еще лучше. Ну, что ты ей мог дать? Тебе ж Город был нужней, чем Нава. Тебя ж предупреждали, что это опасно, а ты пошел…
— Это ж твой сценарий меня толкал! — воскликнул я в оправдание.
— Сценарий, конечно, вел, — легко согласился режиссер, — и я ему помогал, но если б твоя душа сама не рвалась, то никакой сценарий… Бывают в нашей профессии такие случаи… Твой не из их числа… И потом, ты ж не нормальный мужчина в некотором смысле.
То есть? — удивился я. — Ну, покалеченный был, однако…
— Хочешь сказать — не исключал возможности?.. Нет, Кандид, это явно вышло бы за пределы образа и опоганило его, образ Молчуна-Кандида, я не мог этого допустить. Так что все произошло вовремя и правильно. Искусство всегда право, ибо вечно, а гормоны — это вспышка спички на ветру вечности. Искусство верно оценило твою сущность, ведь ты, Кандидушка, андроид, а не мужик.
— Как это? — Мне стало страшно — чего еще этакого я про себя не знаю? Может, лучше и не знать?
— Нет, скакун ты был изрядный: ни одних съемок не начинал, не объездив весь состав актрис, я уж им заранее за это платил, чтобы скорей к делу приступить.
— Не может быть! Значит, я не сам?.. — смутно вспомнил я свои похождения.
— Сам-сам, — успокоил мое самолюбие добрый режиссер. — Они все сразу на тебя западали и потом были довольны, но у меня не было времени на всю эту вашу любовь-морковь, страсти-сисясти… Но мы не о том, Кандидушка, мы о том, что, несмотря на свою неуемную и неутолимую потенцию, дочку ты родил сам, из своей половой клетки без участия женщины. Об этом знали только ты, врач и я, как организатор этого великого спектакля жизни. Ты и там был первопроходец. По крайней мере среди великих актеров. То есть, Кандидушка, ты — духовный андроид, духовный брат местных Хозяюшек и зря в них камень не швыряй. Ты был прав: гений — а ты гений — может любить только себя, а ребенок, рожденный им, — его дубликат, поэтому дочку ты любил, как себя.
— Так Нава и правда моя дочка? — шепотом спросил я, потому что горло перехватило от волнения.
— Настенька твоя дочка, да упокоится душа ее… — ответил он загадочно. Потом воскликнул, догадавшись: — Черт! Так ты еще не вспомнил? Может, и не надо было?.. Я тебя и сюда-то отправил, чтобы ты с ней еще раз встретился… Вторая попытка…
— Настёна… — вспомнил я, все вспомнил, и в глазах потемнело на мгновение.
Я вспомнил, как звал ее в бреду и принимал Наву за Настёну, а она возмущалась. Они на самом деле мистически похожи, жаль, что я в мистику не верю.