Дама червей

Грэм Хизер

Кил схватил Рину за руку:

— Пошли!

Из-за ветра было совершенно невозможно дышать, одежда — хоть выжимай. Рине оставалось лишь покорно уступить. Кил буквально поволок ее по палубе, сделавшись для нее чем-то вроде щита, защищающего от ветра.

У входа в каюту она слегка поскользнулась и ткнулась ему в спину. Кил нашарил в карманах ключ, рванул на себя дверь и втолкнул Рину внутрь — туда, где было сухо и тепло. В тот момент, когда он закрывал дверь, судно резко накренилось. Рина, которая все еще старалась отдышаться, не успела схватиться за что-нибудь и весьма неизящно

плюхнулась на кровать.

Кил, и сам с трудом удержавшийся на ногах, засмеялся:

— Милости просим, чувствуйте себя как дома.

Рина живо вскочила на ноги, успев, впрочем, промочить все покрывало.

— Прошу прощения, — пробормотала она. — Не ожидала такого резкого крена. — А равным образом, добавила она про себя, не ожидала, что так разнервничаюсь. Рина огляделась — каюта у Кила была почти такая же, как у Доналда. Просторно, мебель подобрана со вкусом, обстановка простая и элегантная. И господствует в этой обстановке кровать.

Рина откинула со лба намокшие пряди волос:

— Еще раз прошу прощения, смотрите, все промокло. — Она кивнула в сторону кровати.

— Ничего страшного, кровать большая, как-нибудь найду сухое местечко.

— Спасибо, что вытащили меня из-под дождя, но, знаете, лучше мне вернуться к себе. — Рина напоминала самой себе муху, обнаружившую вдруг, что угодила в паутину. — Хоть переоденусь в сухое.

— Но ведь все еще льет как из ведра. — Кил прислонился к двери и, едва удерживаясь от смеха, весело посмотрел на Рину. — А люксы у Доналда расположены так, что, минуя палубу, вниз не попадешь. Так что только сильнее намокнете.

— И все-таки…

— Вы меня просто боитесь.

— Нет. А что, следовало бы?

Перестав сдерживаться, Кил рассмеялся и поднял руки в знак капитуляции.

— Это уж как вам самой будет угодно. — Оторвавшись от стены, он подошел к гардеробу и принялся копаться в ящиках. На свет появилась большая вязаная фуфайка.

— Ну вот, а теперь почему бы вам не принять горячий душ? А потом наденете вот эту штуковину. Она вам до колен будет — мило и скромно.

— Слишком сильно качает, — с сомнением сказала Рина.

— Не сказал бы. Как только пошел дождь, ветер сразу стих. Так что справитесь.

— Я…

Кил улыбнулся еще шире, что Рине явно не понравилось.

— Слушайте, ванная запирается изнутри. Так что бояться вам нечего.

— Ну при чем тут это? Я и так всегда запираюсь — совершенно машинально. Но просто…

— Хотите сказать, непривычно?

— Что-то в этом роде. Да, а вы-то сами как? Тоже ведь до нитки вымокли.

— А я — сразу вслед за вами. И у себя в каюте я никогда не запираюсь.

Рина густо покраснела. Останься у нее хоть немного здравого смысла — и она вылетела бы отсюда, как пробка, будь снаружи хоть потоп. Ну почему ей всегда хотелось доказать себе самой, что Кил все делает не так? Да потому что она его боится и в любой момент готова удрать, как заяц. Но сейчас она обозлилась на себя за эту краску на щеках и за страх, от которого никак не могла избавиться. Она давно вышла из девического возраста и умеет за себя постоять. Так отчего бы не поиграть во взрослые игры, а когда дело зайдет слишком далеко, положить игре конец? К тому же, в чем дело? Он всего лишь привел ее к себе в каюту и предложил принять душ. А она уже трясется от страха.

— Ну, вам запираться и не обязательно — не меня же бояться. — Рина все еще не трогалась с места.

Кил швырнул фуфайку через всю комнату, и она инстинктивно вытянула вперед руку, чтобы поймать ее.

— Уж не намекаете ли вы, что меня следует бояться? — осведомился Кил, едва сдерживая смех.

— Ну разумеется, вы у нас образец нравственности, разве может такой человек принудить женщину к чему-нибудь против ее воли? — сухо улыбнулась Рина.

— Вы совершенно правы. — Кил не обратил ни малейшего внимания на сарказм в ее голосе. — И к тому же, что бы вы там ни толковали, я уверен, что насилия вы боитесь меньше всего. Вы, по-моему, боитесь себя, а не меня. Но не волнуйтесь, того, чего не дают, силой я брать не собираюсь. Однако если предложат, видит Бог, не откажусь. Так что, если я не ошибаюсь и вы действительно боитесь себя, боитесь того, что может здесь произойти, то пожалуйста, уходите, убегайте. Я даже провожу вас, не взирая на дождь. Ну а если все-таки нет, тогда марш под душ, пока я сам вас туда не запихнул. А то кто-нибудь из нас уж точно схватит воспаление легких.

Рина раздраженно фыркнула и, перебросив через плечо фуфайку, направилась в ванную.

— Насчет предложений можете особо не беспокоиться, конгресс… — При виде Кила, который внезапно преградил ей путь к двери, у Рины от страха округлились глаза.

Почувствовав, что она буквально дрожит от ужаса и даже не пытается этого скрыть. Кил расхохотался:

— Да не бойтесь вы, миссис Коллинз, ничего я вам не сделаю. Просто подумал, что перед тем, как вы заберетесь в ванну, стоит пошарить в холодильнике. — Кил быстро прошел мимо нее в комнатку, которую называл предбанником, и опустился на колени перед небольшим холодильником, расположенным под раковиной. — По-моему, тут должно быть немного шампанского. Сыр и печенье, кажется, на туалетном столике, а здесь… точно, вот они! — сладкие перчики.

— И часто вы принимаете гостей в ванной, конгрессмен?

— Ни единой возможности не упускаю, — весело откликнулся Кил.

Сама нарвалась, подумала Рина, внезапно ощутив укол ревности. Интересно, а Джоан Кендрик была здесь?

Рина посмотрела вниз: Кил вытаскивал из крошечного морозильника лотки со льдом.

— Обо мне можете не беспокоиться, я не голодна.

— Постыдитесь, миссис Коллинз. Нельзя пить шампанское, не закусывая, особенно при такой волне.

— Да не надо мне никакого шампанского.

— О Боже, неужели вы думаете, что перед вами маньяк-насильник, готовый накинуться на невинную жертву, — заметил Кил, разгибаясь. Просторная ванная неожиданно уменьшилась в размерах — казалось, все пространство заняла его мощная фигура.

— Ну, невинной жертвой меня назвать трудно.

— Смотрите-ка, наша Дама Червей, кажется, оттаивает, — усмехнулся он. — Осторожнее, мадам, такое заявление подозрительно похоже на предложение.

— Ничего подобного. Может, оставите меня, наконец, одну? Кто только что говорил о воспалении легких?