Дама непреклонного возраста
Шрифт:
– Привет, – хмуро поздоровался он с Корытской. – Решил тебя встретить, а то чего доброго дел наворотишь. Да и приглядеться к вашему коллективу надо. Давай мне… Слушай, у тебя зубы болят, что ли? Чего ты такая… перекошенная?
Зинаида вовсе и не перекошенная была. Еще утром, желая сразить Плюха своей неприступностью, а также красотой и умственными способностями, она отработала легкую ироническую усмешку, добавила в нее чуть-чуть превосходства, самую каплю цинизма и даже крошку презрения. Получилось нечто среднее между улыбкой Джоконды
– Зин, чего ты? – упрямо допытывался тот. – Что-то с Вадькой случилось?
– Ты – экстрасенс! – криво усмехнулась Зинаида. – С Вадькой случилось – его похитили!
Плюх опять отмахнулся:
– Да я понял. Потом тебе расскажу. Ты мне пока соку дай. Есть у вас натуральный, свежевыжатый?
– Ага, тыквенный. Только что отжала, – не переставала фыркать Зинаида.
В их разговор влезла Вероника. Она, вихляясь, как обычно, подошла к стойке, картинно облокотилась на нее, выпятив худой зад, и неприлично уставилась прямо в глаза гостя.
– Ва-аще! Так, блин, пить захотелось. Мущщи-и-ина, угостите даму коктейлем, раз уж здесь толчетесь. А вы, кстати, кто? – голосом любопытной первоклашки пропищала она. – Я вас здесь не видела.
– Я вас тоже впервые наблюдаю, – игриво ответил Плюх.
Моткова от его мужского заигрывания буквально захлебнулась слюной. Плечи у нее принялись дергаться из стороны в сторону, лицо жеманно перекосилось, и дива растопыренной пятерней картинно поправила прическу.
Зинаида метала молнии в сторону Вероники, но та официантку и вовсе за живую не считала, поэтому разливала обаяние на посетителя без угрызений совести. А шельмец Плюх продолжал томно закатывать глаза:
– И какое волшебное имя у этой прелестницы?
– Моткова она. Вероника Моткова. Волшебства – целый вагон! – не выдержала Зинаида. – Она здесь излишнюю худобу демонстрирует. Показывает, как можно удачно скрыть выпирающие кости.
Вероника полыхнула на официантку яростным взглядом, фальшиво хихикнула и принялась объяснять, роняя нижнюю челюсть:
– Ва-а-аще, меня угва-арили поучаствовать в этом пра-аекте. Блин, надо же украсить этот театр уродов! Тут же ловить некого – одни слонопотамы! А за мной зритель, блин, прям, как за рублем носится! Пришлось согласиться. Ныда-аели эти заграничные фотосессии… А вы просто так здесь паритесь или…
– Я – «или», – только и успел ответить Игнатий.
И тут же он был оттеснен от стойки мощной десницей Ии Львовны. Даме не совсем понравились некоторые высказывания сотрудницы, и она занервничала.
– Погоди-ка, вертихвостка! Это кто здесь мамонт? – зычно вопросила она и щелкнула коллегу по выпяченному заду.
– Я не гва-арила «мамонт», – вскочила и нервно задергалась Вероника.
От тяжелой ручищи Ии Львовны шлепнутое место нестерпимо зудело, и Вероника пыталась незаметно почесать пятую точку. Она и кособочилась, и кукожилась, но незаметно не получилось.
– Нет, ее послушать, так мы здесь просто отбросы какие-то? – набирала обороты бухгалтер. – Ее послушать, так только на нее народ и ходит. На нее! Ха! Вы слышали? Я говорю – ха! Три раза.
Она нежно обняла Игнатия за плечи, и мужчина потерялся в ее пышных формах.
– А я так скажу: народ ходит полюбоваться мной! Верку-то, когда она идет по «языку», с последних рядов и не заметно – тонкая и кривая, как сабля! А вот я…
Рекламу о себе любимой прервала Данилова. Она настырно влезла между Плюхом и бухгалтершей и, делая вид, что мужчина ее нисколько не интересует, стала тыкать в Зинаиду свернутым листком.
– Вот, Зина, я выполнила наше с тобой серьезное дело. Возьми, думаю, мы спасем сотни людей. Не толкайтесь, Ия Львовна! Проявляйте больше благодарности к бойцам невидимого фронта. Мужчина, уберите руку с моего бедра, я вам не какая-нибудь легкомысленная бухгалтерша! Зиночка, здесь все, как ты просила.
Зинаида развернула листок: аккуратным почерком на нем были написаны адреса всех работников. У некоторых даже два.
– Это я по прописке и по проживанию, – пояснила Лидия и напомнила: – А Ивская сейчас у себя. Ты, Зиночка, хотела ей про премию шепнуть, так, может, поспешишь?
Волшебное слово «премия», как хлыстом, стегануло нежный слух Ии.
– Эт-то какую премию ты клянчишь? – развернула к себе Данилову мощная бухгалтерша. – Зачем тебе Ивская? Ты будто бы не знаешь, что без моего благословения никаких премий не бывает!
Зинаида подмигнула Даниловой, та быстренько отскочила от стойки и потрусила за столик.
– Так вернемся к нашим верблюдам… – томно обернулась Ия Львовна к мужчине. – Я приглашаю вас на показ в эту субботу. Когда за вами заехать?
Плюх с огромным усилием вывернулся из крепких объятий и, немного помятый, но не сломленный, лихо тряхнул кудрями:
– Вопрос с показом, – пропыхтел он, – предлагаю решить цивилизованно, за столиком.
Зинаида только засопела от обиды. Правильно! Сейчас он усядется за стол, будет вести допрос, а ей потом идти по второму разу! И кто перед ней откроется? И вообще, он же хотел только приглядеться, так чего ж по столикам-то? Еще неизвестно, до чего они там договорятся!
– Граждане! – рявкнула Зинаида во все горло. – Прошу в течение пяти минут освободить помещение! Сегодня укороченный день!
В зале бара раздался гул.
– Однако, – продолжала Зинаида, – в честь Международного дня Пожилого человека, могу поработать в виде подарка. Исключительно для пожилых. Ия Львовна, вы остаетесь?
Возмущенная Ия, которая почти доперла Плюха до своего столика, разъяренным кабаном повернула обратно.
– С чего это мне подарок? – прошипела она. – Какой я тебе пожилой человек? Да я только жить начинаю! Девочка почти!
– Значит, уходите? Я так и думала, – мило улыбнулась Зинаида и стала собирать со столиков посуду.