Дама непреклонного возраста
Шрифт:
Однако мирная рабочая обстановка продолжалась недолго. Очень скоро стали слышаться выкрики, потом дамы кинулись друг другу что-то доказывать, а после и вовсе подняли невероятную бучу.
– А ты вообще себя видела в этих колготках? Больная анаконда, ни дать ни взять!
– Нет, ну этот стрем я ва-а-аще не натяну! Альбина, не надо на меня давить… А я говорю – не дави на психику-у!.. – громче всех орала Вероника. – Елен Серге-евна-а! Я точно говорю – стрем этот не натяну-у! Позо-ориться, что ли? Лучше ва-аще на
– Еще как пойдет, – фыркнула Татьяна, толкая Зинаиду в бок. – И натянет. Вероника у нас любит выпендриться, ей надо, чтоб ее поуговаривали, хоть ты тресни.
– А мне в прошлом месяце премию не дали, так что я вообще сейчас могу не выходить! – орала тетка с мужской фигурой. – И вспомните, господа, вспомните! У вас ведь больше нет такой фигуры, как у меня! А я не выйду! Потому что не выдали!
Татьяна опять сжала губы, чтобы не рассмеяться:
– И в этом месяце не выдадут. Она девчонкам ляпнула, что любовник бухгалтерши ее за бока щипал, теперь Ия ее со свету сживает.
– А у меня вообще модель пропала! – пищала серенькая мышка. – Мне ее специально моделировали, а теперь пропала. Елена Сергеевна, скажите Даниловой, чтобы новую сшила.
– Фиг тебе! Я сама себе еще не дострочила!
Татьяна снова толкнула в бок Зинаиду.
– Сейчас ей Ивская задаст. Зарвалась Лидочка. У Наташки одно плечо кривое, ей специальную накладку на спину делают. Очень показательная модель, а Лидка шить отказывается!
Однако Ивская не стала распыляться на Данилову, а просто пригвоздила ту одной фразой:
– Сделаешь!
Зинаида смотрела на весь этот агрессивный улей, и глаза у нее становились все шире.
– Тань, и как Ивская с ними со всеми управляется? Железная женщина.
Татьяна как-то странно на нее посмотрела и неопределенно хмыкнула:
– Не знаю, не знаю… Это она здесь…
Что имела в виду Таня Боева, Зинаида поняла вечером.
Часам к десяти вечера, когда модельные дела, вероятно, определились, и дамы теперь сидели, просто обмениваясь колкостями, неизвестно с какого перепугу, Данилова снова подняла болезненный вопрос:
– А закончить дефиле можно вот таким фейерверком – выходит на поклон Елена Сергеевна, а ее под ручку веду я, в топике и в юбке. У меня, значит, такая прическа…
– Пагдон, Йидия Никовавна, пагдон! Но отчего это вы Еену Сеггевну под гучку? Она газве у нас немощная? А, у нее будто инсуйт от вашего топика, да? – старательно выговаривала Агапова. – А может, вучше я пойду? Я ж, некотогым обгазом, модейег!
– И правда! – взвизгнул еще кто-то. – Ты, Лидка, перед своим мужем в топике кривляйся. Точно, девчонки?
По бару прокатился хохот.
– Нет, ну он не будет смотреть. Говорит, что это срам для нашей семьи, – понуро объясняла Данилова. – А я такую сережку в пупок ввинтила…
– А в копчик не пробовала? – вдруг раздался едкий
Все обернулись. В зал вальяжной походкой, переставляя длинные ноги в красных сапогах по самые бедра, входила молоденькая, лет шестнадцати, яркая девица в красной же лаковой курточке. Рядом с ней толкались два парня слоновьего роста и телосложения. Волосы на голове молодых людей отсутствовали напрочь и, судя по выражению лиц, мозги тоже.
Зинаида заметила, как при появлении девицы изменились лица женщин. Даже Татьяна дернулась и напряглась, будто ожидая удара хлыстом. На женщин и вовсе смотреть было жалко – у всех на лицах испуганные, заискивающие улыбки, кто-то старался втиснуться в кресло, кто-то напротив – пытался высунуться и сделать комплимент, а Вероника, высокомерная и циничная, пошла еще дальше – подбежала к девчонке, вихляясь, будто шнурок, и, заглядывая ей в глаза, затрещала неестественным голоском:
– Кристиночка! Ты сейчас офигеешь! Это ваще отпад! Мне журнал привезли, классный такой, самой последней моды! Ну, самой последней! Там я усмотрела для тебя такой мэйк-ап! А прическа… О-фи-геть! Ты будешь самой эпатажной! Самой!
Девчонка на нее даже не взглянула, так и оставила одну извиваться посреди зала, сама же направилась прямо к разнесчастной Лидочке Даниловой.
– Тебе, Данилова, надо не костюмы, а комбикорм рекламировать. И значок на вымя с текстом: «Спроси, как меня разнесло?»
– Гы-ы-ы, хы-хы! – оценили шутку лысые парнишки.
– Кофе! – щелкнула девица тонкими пальчиками, даже не взглянув на стойку.
Татьяна принялась торопливо нагревать джезву.
– Тань, кто эта халда? – ткнула ее в бок Зинаида.
– Ты потише! – зашипела на нее Боева. – Это Кристина, дочь Ивской. Творит что хочет, и только попробуй ответь – мать не только с треском уволит, но и по судам затаскает. У нас одна даже срок получила из-за этой шельмы. Хорошо еще, что условный дали. На, отнеси сама, я прям видеть ее не могу.
Зинаида взяла чашечку с кофе и понесла к длинному столу. Маленькая Ивская уселась в центре стола и с усмешкой разглядывала листы с чертежами.
– Ну так как, Данилова, покажешь нам свой пирсинг? – вдруг подняла она глаза на Лидию. – А чо, мои мальчишки сразу оценят, как ты свое сало украсила!
Данилова испуганно затрясла подбородком и перебегала взглядом с Кристины на Ивскую. Елена Сергеевна с самой блаженной улыбкой наблюдала за хамством любимого чадушки. Зинаида уже еле сдерживалась, чтобы не вылить горячий кофе на голову препротивной девчонки. Она со звоном поставила блюдце с чашечкой на стол и уходить не торопилась. Если та еще хоть слово скажет Даниловой…
Но девица увидела, как пыхтит от гнева новенькая официантка, и теперь переключилась на нее. Она сунула палец в чашку, и губа ее презрительно поползла вверх.