Дама непреклонного возраста
Шрифт:
– Зин, ты не ушиблась? Садись, дай-ка лодыжку посмотрю, – деловито усадил гость хозяйку дома и ухватился за ногу. – Так не больно? А так?
– Да с чего больно-то? Подумаешь, с подоконника соскочила! Ногу отпусти, а то соседи подумают, что ты за мной ухаживаешь. Ничего с моими молодыми костями не случится, – дернула ногой Зинаида. – Ты это… посиди, сейчас чай вскипячу.
– Ничего-ничего! – тут же появилась в дверях Юлькина мордочка. – Сидите-сидите, ощупывайтесь, я сейчас вам все принесу. Молодой человек, прошу обратить внимание на совершенно
Юлька еще собиралась петь дифирамбы ржавым пружинам, но собственный ее супруг Игорек с силой выдернул девчонку из комнаты.
– Зин, – серьезно уставился на Зинаиду Игнатий и заявил: – Я, к слову сказать, думал, что мы друзья!
«Вот гад! – мелькнуло у Зинаиды. – Он думал – друзья! А я думала… почти возлюбленные!»
Игнатий Плюх бросил хлопотать возле ее якобы подвернутой лодыжки, сунул руки в карманы своего длинного черного пальто и, точно большая ворона, стал расхаживать по комнате, сокрушенно выговаривая:
– Я думал, мы друзья, да! И что? Выходит, я ошибался? Что произошло? Я тебе звоню – тебя все время нет дома. Прихожу лично – говорят, ты только что вышла. А теперь еще приходит Анна и говорит, что ты меня… сейчас вспомню… «знать не знаешь, потому как у тебя таких врачишек вагоны».
– А ты побольше свою Анну слушай! – дернулась Зинаида. Ей вообще не нравилось, что Игнатий важно величал Нюрку Анной. А уж тем более, когда к нему «еще приходит Анна и говорит». – Мало ли что тебе про меня наговорит твоя Анна! Я вообще… Да я и не думаю про вас вовсе! Какое мне дело, о чем вы там с Нюркой говорите! Я тут не знаю, как со своими делами разобраться…
Как ни пыталась Корытская сохранить равнодушный вид, с каждой минутой это у нее получалось все хуже. Вот уже и в носу защипало, в горле кактусом застрял какой-то ком, а в глазах – какой стыд! – вовсю плавали слезы.
Игнатий Плюх резко обернулся, пригляделся к подруге и решительно заявил:
– Я все понял! Либо ты меня дико ревнуешь к Анне, либо снова ввязалась в криминал.
– Лучше в криминал, – поспешно мотнула головой Зинаида, утирая скатертью мокрые глаза. – Сразу видно, ты тертый калач в хирургии, только взглянул – и, пожалуйста, точный диагноз!
Плюх издал продолжительный стон и, не вынимая рук из карманов, рухнул на диван рядом с хозяйкой. Потом искоса на нее посмотрел и удрученно дернул уголком губ:
– Обидно. Я все же надеялся на первое. Кстати, как калач в хирургии, могу не только поставить диагноз, но и лечение прописать – не смей соваться в сомнительные авантюры! А про криминал и вовсе забудь! Ты что, не помнишь, чем кончились твои последние приключения?
Вот уж чем они кончились, Зинаида прекрасно помнила. Все прошло на высоте – всех посадили. Правда, она сама чуть не распрощалась с жизнью, ну так это от несознательности преступников. Зато каков триумф! Сам дядька с погонами посмотрел на нее тогда с глубоким сожалением и процедил: «Вот если бы он еще
– Так что, – продолжал вещать Плюх, – никаких расследований! Хочешь, я тебя в санаторий определю? Там лес, елочки, птички на юг улетели, листики обвалились… И никакого криминала!
– Мне нельзя теперь без криминала, – буркнула Зинаида. – Я на новую работу устроилась.
– Господи, неужели в оперативную группу? – слабея, предположил Плюх.
Зинаида поерзала на диване. Никак не хотелось ей отвечать, пусть бы думал, что в оперативную.
– Или олигархов воруешь? – вдруг насупился Игнатий.
– Зачем мне олигархи? – удивилась Зинаида. – Нет, я в модельном бизнесе сейчас. Но… Ой, там такие дела творятся, без меня прям никак! Директриса так и сказала: если вы, Зинаида Ивановна, не разузнаете, кто тут у нас воду мутит, всем нам конец – сожгут и передушат. Пожалуйста, говорит, найдите этого изувера, и я сразу же назначу вас менеджером по кадрам. Потому что никто лучше вас в людях не разбирается. И, говорит, сразу оклад – две тысячи долларов.
Корытская выдала информацию и заблестела глазами. Сейчас Игнатий должен на нее взглянуть с уважением и выбросить Нюрку из головы.
– И ты согласилась, – догадался Плюх.
– Мне ничего не оставалось делать, – вздохнула Зинаида. Потом ей стало неловко, что она так ринулась за тысячами, и она, пригорюнившись, приврала: – Ничего не поделаешь, а то, сказали, убьют.
– Врешь ведь, – покачал головой Игнатий. – Хоть про менеджера правда?
Зинаида охотно подтвердила:
– Правда. И про оклад тоже, честное слово.
– Ну, тогда рассказывай, – вздохнул хирург и снял наконец свое воронье пальто. – Давай вместе думать.
– А… Нюру, что, не позовем? – не смогла удержаться Зинаида. – Как же без нее? Она ведь уже и вальс Мендельсона на пианино одним пальцем выучила!
– Знаешь… знаешь что… – вскочил гость и яростно заметался по комнате. – Ты специально ее мне сватаешь, да? Специально? Это, чтобы, значит, меня спихнуть, а самой, значит… У-у-у, как меня трясет от нее! Не радуйся, от тебя тоже. Предательница! Вот, смотри… – Он остановился прямо перед ней и растопырил пальцы. – Видишь, у меня трясутся руки! Скажи, разве я могу сейчас к операционному столу?
Руки у него, между тем, чувствовали себя совершенно уверенно и нисколько не тряслись. У Зинаиды, когда трясутся, так ходуном ходят не только руки, но даже и локти, а особенно колени.
– А зачем тебе к столу? Тебе прямо сейчас надо? – испугалась Зинаида.
– Да! Немедленно! Мозги тебе вправить! К столу!
Тут распахнулась дверь и появилась спина Юльки. У девчонки были заняты руки, поэтому она торила себе путь выпяченным задом.
– Слышу-слышу! К столу! – точно добрая бабушка, пела она, выставляя на стол поднос. – Я вот подумала – чего вам чай хлебать? И принесла поесть. Сегодня у нас весьма неожиданное меню – борщ! Угощайтесь!