Дама непреклонного возраста
Шрифт:
Высоченная девушка не обратила внимания на упреки заполошной Даниловой. Она вытянула из карманчика сигарету с зажигалкой, затянулась и пыхнула несчастной женщине прямо в лицо:
– Готов? А чо тогда пыхтишь? Свободна.
И повихляла из бара. На такую мелочь, как Зинаида, девица и вовсе не оглянулась за все время пребывания. Зинаида проводила ее взглядом и сочувственно спросила у толстушки:
– Она что, церебральным параличом болеет?
Данилова на нее посмотрела так, будто Зинаида призналась, что сперла все ее пирожные.
– Как вы можете! Вероника специально отрабатывает походку манекенщицы. И наша
Зинаида с удивлением уставилась на Данилову. Неужели та всерьез завидует этому вилянию похожей на веревку девицы? Ведь сразу же заметно, что у Вероники отклонения. Причем, во всех областях организма.
– Хм, – фыркнула она. – Сломайте себе ногу и еще не так ковылять будете. И потом, почему вы ей позволяете так с собой обращаться? Если б она со мной так…
Зинаида вспомнила, из-за чего ее уволили в последний раз, и скромно подобрала губы.
– Как почему? – вытаращилась кругленькая Данилова. – Потому что Вероника Моткова… Она же… У нее же папа! Знаете, кто у нее отец? Вот и я не знаю. Никто не знает, но он у нее – о-го-го, такая шишка! Кстати…
– Зинаида, – быстро представилась новая барменша. – Зинаида Корытская.
– Да я знаю. Кстати, Зинаида, а где мои пирожные и кофе? Я вам уже заменитель достала… – обиженно проговорила она, устраиваясь на высокий стульчик возле стойки. – Так пить хочется! И есть так хочется… Всего так хочется… а вы ничего не подаете!
– Я сейчас приготовлю, мигом… – засуетилась Зинаида и ради нового знакомства даже бухнула Даниловой кофе из баночки с черной этикеткой. – Сейчас я вам натуральный кофе сварю, чего вам помои хлебать.
Данилова замахала руками.
– Не надо мне натуральный! Я такую гадость в рот взять не могу, сплошная горечь!
– Ну, тогда я сама его выпью. Вы не расскажете мне про работниц театра, а? Ну, хотя бы про вот эту самую Веронику… Она заместитель Ивской?
Данилова только что откусила от своего пирожного кусок и теперь чуть не подавилась от смеха:
– Ха! Заместитель! – проговорила она, как только расправилась с куском. – Это Верка-то? Нет, Веркой ее нельзя звать, обидеться может. А она у нас как-никак единственный парикмахер. И еще визажист. И еще папа у нее. Потом такого наворотит! Нет, с ней никак нельзя ссориться, поэтому и терпим ее выходки.
Зинаида фыркнула. Ей ни парикмахер, ни визажист особенно не требуется, красота, черт возьми, если она есть (а у Зинаиды этого не отнять), то она ни в каких Верках не нуждается.
– Вот уж, честно говоря, не стала бы приседать перед такой Вероникой только для того, чтобы она мне волосы хорошо чесала. Пусть даже на пару с папой! – не удержалась она. – Не со мной она дергалась, уж я бы нашла, что ей ответить.
– Да что вы! – чуть не упала со стульчика Данилова. – Не вздумайте! Я вам по секрету скажу: Вероника Моткова страшный человек! Страшный! Она способна на что угодно!
У Зинаиды ухнуло сердце. Вот оно! И Татьяна еще не знает, кто бы мог прикончить старушку… А тут, может быть, преступница прямо безнаказанно вихляется. Только бы еще узнать, зачем она удавила несчастную? Хотя, похоже, здесь и думать особенно не надо: сказала ей Софья Филипповна, что Веронике при ее внешности только багром работать, и все – пожалуйста, похоронили бедолагу.
–
– Ой, что вы! – испуганно вытаращила глаза Лидия Николаевна. Потом оглянулась и страшным шепотом спросила: – Вы никому не расскажете?
Зинаида торжественно помотала головой.
– У меня однажды с ней, с Веркой, столкновение одно вышло… – начала Данилова. – Не специально так получилось… Короче, я ей, вместо того чтобы бант на грудь пришить, назад его присобачила, ну, вы меня понимаете, куда, да? А Верка сразу и не схватилась, только после показа. Конечно, над ней там повеселились, сами подумайте – с ее фигурой банты на заднице крутить! А после показа она, естественно, мне пару волос выдрала, желчью поплевалась. Я подумала, что на этом все и кончилось, ан нет. Спустя неделю кто-то арбуз к нам притащил, уж не помню, кто – то ли Ивская решила сотрудниц побаловать, то ли бухгалтерша наша Ия Хорь решила зарплату арбузами выдавать. Короче, у нас в комнате персонала на столе лежал огромный арбуз. А я с детства к арбузам неравнодушна, да и не только я. Все наелись… А когда домой пошли, Моткова вместе со мной на остановку подалась. Я ей еще говорю, мол, чего на автобусе потащишься? А она: «У меня машина полетела». Я и поверила.
Зинаида напряглась. А Данилова с каждой минутой говорила все горше и печальнее:
– А у нас, знаете, рядом с остановкой стройка и забор. Стоим, ждем автобуса, его нет. И тут так мне приспичило, никакого терпежу нет. А Верка так сочувственно говорит: «Ты за заборчик иди, никто не увидит, а я посторожу, покурю». И ведь я ей поверила! – Данилова так расчувствовалась, что даже всхлипнула и впихнула в себя еще одно пирожное. – Да, поверила. Зашла за заборчик, только пристроилась, а Верка возьми и обопрись о забор! А он, гад, возьми и рухни! Все люди на грохот обернулись, и тут я во всей красе! Ой, да чего там… Теперь на другую остановку бегаю. И как ей после этого отпор дать?
Зинаида выдохнула. Она и впрямь поверила было, что Вероника Моткова совершила что-то страшное, а тут всего-навсего…
– А скажите, Лидия Николаевна, как вы думаете, Вероника может человека убить?
Данилова замолчала, вытянула шею и уперла глаза в нос. Так она в молчании некоторое время жевала свое пирожное, а потом вдруг поднялась и бочком-бочком посеменила из бара.
– Лидия Николаевна! Куда вы? А кофе чего ж?
– Я больше не хочу, – буркнула Данилова и унеслась.
Зинаида растерянно смотрела на остывший кофе в маленькой кружке и пыталась понять – отчего же так быстро убежала Данилова? Ее что, оскорбил вопрос? Или ей что-то известно?
Додумать Зинаиде Корытской не позволили. С гамом ворвались студенты, потребовали громкой музыки и принялись заказывать все, что стоило не больше десятки. Зал маленького бара моментально наполнился шумом, девичьим кокетливым смехом и томным бурчанием молодых парней. Прямо перед Зинаидой бурлила молодость, и она сильно пожалела, что не пошла в свое время в институт, не испытала этого студенческого братства… Пока она с умилением пялилась на молодых людей за столиками, другие молодые беззастенчиво таскали со стойки слойки с повидлом, так что пришлось ей потом еще и вкладывать свои деньги. Но это будет потом, а сейчас в баре нарисовался «оперный певец» во всем великолепии.