Дама непреклонного возраста
Шрифт:
Она вышла на улицу и обомлела: на скамейке возле подъезда сидел знакомый уже слепой старичок и точно, как в аптеке, разливал по пластиковым стаканчикам водку двум сотоварищам.
– Слышь, Иваныч! – ворчал на него мужчина, который был помоложе. – Ты чо мне капнул-то? Главно дело – Митричу полный стакан, да? А мне, как украл! Ты чо, краев не видишь?
– Все я вижу! Тебя, клопа, не спросил! Мы-то, почитай, кажный день тебя поим, то Митрич, то я, а ты уж год считай как балласт на нашей шее. Еще, смотри-ка, недоволен!
– Ты, Иваныч, гляди – мимо ить льешь! – дернул его тот, кто назывался Митричем.
Зинаида ошалело наблюдала за пиршеством, а больше всего, конечно, пялилась на нового «Паниковского». Сомнений в том, что пожилой мужчина явно врал ей в подъезде, не оставалось. Тот ее не замечал – опрокинул стаканчик и стал ворошить нехитрую закуску, выбирая кусок побольше.
– Эй, хорошая, а ты чего застыла с открытым ртом? – вдруг окликнул ее тот, которого обделили. – Оголодала? Так ты к нам присядь, угощайся! Иваныч, налей бабе.
– Совсем охренел! – взвился «слепой» старичок. – Сам на птичьих правах, еще и бабу при… Ой! Девица-красавица, ты ли это? Ну, садись, садись к нам!
Зинаида скривилась:
– Дедушка, и как же вы меня без глаз усмотрели? Как собака, чуете, что ли? И не стыдно вам на людской жалости зарабатывать? Добро бы правда на хлеб, а то ведь на отраву!
– Не ругайся, какая ж водка отрава? Грех это, добрый продукт хаять, – погрозил пальцем старичок. – Садись лучше, выпей вот.
– Не буду я пить с таким вруном! – дернулась Зинаида. – Я его пожалела, а он… А сам говорил – под машину!
Старичок отложил надкусанный огурец и огорченно развел руками:
– Не, мужики! Ну, вы поймите этих баб! Ить сама меня прям за ноги держала, чтоб я, значит, под какой самосвал не угодил. Сама! И сотку мне для этих целев сунула, чоб, значит, я душой поправился. Я ее благородной посчитал, пью тут сижу исключительно за ради ее здоровья, а она меня стоит и позорит принародно!
– Чего, Иваныч, опять с костылем под слепого косил? – хохотнул молодой мужик. – Попомни мое слово – накаркаешь!
Старичок огорчился. Он намеревался провести время с приятностью – в кругу друзей да за хорошей беседой, а беседа какая-то не теплая получается.
– Нет, ну ить все настроение споганил, – горько поставил он стаканчик. – Слышь, деваха, чего те надо-то? Дала деньги, а теперь забудь, потом зачтется. Что ж ты над душой-то торчишь?
Старичок все же хряпнул водочки и вдруг заговорил совсем сердито:
– А ты к кому шла, докладай быстро! Славка, держи ее за хвост, она, небось, наводчица! К кому шла, говорю?!
– Вот наглец, – горько усмехнулась Зинаида. – Как деньги брать, так и у наводчицы за милую душу, а как поговорить… И как ведь быстро за водкой-то смотался! Я в четвертую квартиру шла, к Софье Филипповне. Старушка такая тут жила, не знаете? Маленькая, низенькая такая…
Мужички переглянулись, потом «слепец» Иваныч замотал головой и сообщил:
– Мы, чтоб ты знала, красавица, маленькими старушками не интересуемся! – крякнул он, а потом хлопнул себя по коленям и, лихо притоптывая, гаркнул: – Гоп, стоп, Канада! Старых баб не надо! Молодых давайте! Хлопцы наливайте! Гоп, стоп… Вот в десятую квартиру молодка приехала, так я понимаю – полная пазуха добра, и позади тоже полно добра-то. Не какая-нибудь селедка дохлая. Митрич, слышь, а как ее, из десятой-то зовут?
– Да не помню я… – отмахнулся молчаливый Митрич.
– Ему бабка дома всю память отшибла, – хихикнул Славка. Посмотрел на Зинаиду и добавил: – А в четвертой вовсе и не старушка живет. Там у нас какой-то иностранец. Ну, в смысле, кавказец. Давно уже. Я сюда два года назад въехал, они уже жили. Сейран его зовут, что ли. Иваныч, его Сейран зовут?
– Вот как звать… то ли Сейран, то ли Джейран, то ли вовсе Сейлормун какой… Не скажу, – сосредоточенно пытался ухватить кильку за хвост Иваныч. – Не скажу, но… живет кто-то. Не старушка, точно. Братья наши по разуму, чернявые. А старушки нет.
Зинаида не могла поверить, хотя… Чего ж не верить-то? Дверь совсем не повреждена никаким пожаром. Но неужели Валентина так откровенно врала?
– Подождите… Значит, никакая старушка здесь не проживала? И пожара не было? Значит, это не у вас тут женщина сгорела?
Иваныч только что опрокинул в себя очередной стаканчик, и после ее вопроса водка из старичка брызнула фонтаном. Митрич тоже поперхнулся и закашлялся.
– Слышь, ты, красавица! – зарычал Иваныч, утираясь рукавом. – Ты б шла отседа! Да быстрее! Ишь чего, женщин наших палить надумала… Славка, беги звони в милицию, все одно тебе уже не хватит тут в бутылке. Сообщи в органы, что мы тут лазутчицу захватили…
Он даже попробовал подняться. И кто знает, может, и правда бы захватил, но и Зинаида была не робкого десятка.
– Вы тут, дедушка, сильно-то не умничайте, а то я вмиг расскажу той милиции, для чего у вас тросточка! Джентельментель…
И пока старик раздувал ноздри, она посеменила к остановке.
Уже в троллейбусе Зинаида сунула руку в карман и вытащила сложенный листок – так и есть, нарисованный Татьяной план не имел совершенно ничего общего с расположением улицы Кирпичной. Значит, получается – Валентина соврала.
До дому Зинаида добралась усталая, голодная и злая.
– Зинаида Ивановна! Ну и как ваша работа? Привыкаете? – курлыкала девчонка-квартирантка, вовсю изображая гостеприимную хозяйку. – Снимайте сапожки, вот сюда ставьте… Ой, чего ж вы так обувь не бережете, только ведь купили! Да, Зинаида Иванна, я чуть не забыла! Тут мужчина приходил, вас искал. Наверное, из милиции. Я сказала, где вас найти, он не приходил?
– Из милиции? – Зинаида пыталась сообразить, что от нее понадобилось доблестным органам. В последнее время она зубы никому не выбивала [1] , с коллегами не ссорилась, с постояльцами тоже… – Юля, а отчего ты решила, что тот мужчина из милиции?
1
О том, как Зинаида Корытская выбивает зубы, читайте в книге М. Южиной «Снимать штаны и бегать», издательство «Эксмо».