Дама непреклонного возраста
Шрифт:
Затем, раз сон сбежал куда-то, она решила не тратить драгоценного времени даром, а обдумать, что же следует спросить у дочери потерпевшей. Однако обдумывать долго не удалось – лишь только облегченная голова Зинаиды коснулась подушки, как тут же женщина провалилась в сон.
На работу Зинаида вспорхнула легкая и свежая, будто утренняя капустница. На ней красовались новые сапоги, новое пальто поднимало настроение, а духи, которые навязала Аленка, мгновенно довели окружающих до кашля.
Татьяна уже была за стойкой.
–
– Ага! – передразнила Зинаида. – Нашла! За двадцать три тысячи!
– Надо же, совсем даром. А чего, Китай, что ли?
Зинаида готова была разорвать подругу – чтобы за двадцать три какой-то Китай?
– Ты, Таня, совсем в вещах не разбираешься, да? Смотри! – Она нащупала ярлычок на пальто и, неудобно извернувшись, стала тыкать кусочек ткани Боевой в лицо. – Вот, читать по-иностранному умеешь? Видишь – «Пума»! Америка, значит. Слышала такую фирму?
Татьяна со знанием дела разглядывала ярлык, а Зинаида терпеливо ждала, застыв в позе статуи «Женщина, метающая диск».
– Это не «Пума» американская, а «Рима», ты по-русски читай. Наша фабрика, на правом берегу. Между прочим, наши конкуренты, – рассмотрела Татьяна бирку и уперла руки в бока. – Чего это ты чужеродную продукцию на себя нацепила, да еще деньги им платить надумала? Где патриотизм?
Зинаида пригляделась. И в самом деле «Рима». Черт, надо же, какая неприятность… Она быстренько скинула пальто и решила увести тему в другое русло.
– Тань, я вот все думаю, а почему милиция уже наутро к Софьиной дочери заявилась? Откуда она знала, где дочь живет? Нет, они бы, конечно, узнали, но ведь не сразу же, а?
– Зина, я тебе адрес дочери дам, а там…
– И еще – вот ты сказала, что на руке Софьи Филипповны тоже надпись была. А как ее прочитали? Женщина-то сгорела…
– Я говорю – дам тебе адресок дочери! – не выдержав, взревела Боева. Но потом сообразила, что орать на спасительницу сына не совсем вежливо, и добавила: – Зин, видишь, в холле мужик толстый? Это наш посетитель. Да не простой, а с переподвывертами. Нам надо все внимание ему уделить, а ты меня отвлекаешь. Давай поговорим позже.
В бар и в самом деле входил мужчина. Окинув рассеянным взглядом заведение, он вдруг открыл рот и пронзительно заверещал:
– Со-о-о-оль, Танечка, дайте мне со-о-оль!
Зина кинулась за солью и величаво преподнесла своему первому посетителю маленькую солонку в виде хорошенького поросенка. Она даже немного присела, будто бы в реверансе, но ее старания не заметили.
– Вы надо мной посмеялись, да? – вдруг налились самыми натуральными слезами глаза писклявого толстяка. – Я вас соль попросил! Со-о-о-ль! А вы мне свинью подкладываете! Кто здесь работает?! Где Татьяна? Татьяна! Эта бестолочь у вас новенькая, что ли?
– Какая бестолочь? Эта? Новенькая! – тут
Зинаида изумленно смотрела, как Татьяна козочкой прыгала возле посетителя, щебетала, щебетала, а потом вдруг и вовсе – задрала голову вверх и взвыла:
– А-а-а-а-а! Ммо-о-о-о-о! Мм-ы-ы-ы-ы!
Толстяка это нисколько не смутило. Напротив, он плачевно уложил брови домиком, закатил глаза и тонюсенько поддержал:
– Ммми-и-и-и-и! Танечка, душенька, а теперь – ми-и-и-и-и! Вот! Вот! Сел на ноту! – обрадованно вытаращился он на Боеву и выдавил: – Я люблю ва-ас, я люблю вас, О-ольга!
Татьяна прижала ручки к шелковой блузке и прямо-таки плавилась от наслаждения. Судя по тому, как она заглядывала в глотку певца, он должен был немало платить за прослушивание. Зинаида решила тоже деньгами не швыряться, поэтому прихватила на всякий случай злосчастную свинью-солонку, подошла ближе к толстяку и тоже преданно заглянула ему в горло.
– Я люблю-у вас! Я люблю вас, Ольга! – заело певца.
– Как способна лишь одна душа… – решила и вовсе отличиться и блеснуть культурой Зинаида, но тут дядька крякнул, вякнул и умолк.
– Танечка, ну, совершенно нет возможности насладиться музыкой, – сквасился он и понуро отправился за столик.
Боева потряслась за ним, щебеча какую-то очередную ересь, типа: «Боже мой! Какое счастье вы доставили моим ушам!», а Зинаида остервенело терла стаканы. Похоже, начало работы оказалось не блистательным. И уж совсем погибло настроение, когда она увидела, как дядечка вальяжно сунул Татьяне в кармашек зеленую бумажку – сто долларов.
– Тань, а что это за дядька жирный такой? – спросила Зинаида у подруги.
Та наконец оставила клиента в одиночестве поедать геркулесовую кашу с персиковой подливкой и теперь прятала доллары в крохотную сумочку.
– Он что, разорившийся банкир? – не отставала Зинаида.
– Он, Зиночка, вовсе не банкир! – зашипела Татьяна, чтобы клиент не услышал. – Он – певец-неудачник! Всю жизнь мечтает петь в оперном театре, а сам визжит, как свинья в предсмертных муках, то и дело петуха пускает, – кто его возьмет.
– Вот уж! – фыркнула Зинаида. – А нос задирает, будто владелец банка. Я пойду, наверное, суну ему под нос солонку…
Татьяна пожала плечами:
– Ну, он, конечно, не владелец банка, но парочку магазинов имеет. Стройматериалами торгует. Объединение «Теремок» знаешь? Его детище.
– Да что ты?! – ухватилась за щеки Зинаида.
– А к нам приходит, потому что Альбинка Агапова ему такие костюмчики разрабатывает, что он килограммов на тридцать стройнее кажется. Он ей даже все стройматериалы отпускает за полцены.