Дама непреклонного возраста
Шрифт:
– Значица, как все получилось? – принялась она разъяснять. – Здеся, вон в том доме, всю жисть жила Евдокия Лукинична. Бабка была – ничего плохого и не скажешь. Крутилась чего-то, толклась, а потом взяла и померла. Токо хата от ее и осталася. А дома тута уже нами давно прихватизированы. И ее тоже. Значица, и получается, что дом по наследству перешел к ее дочери, к Софье. Ой, эта Софья… Слышь, Вовка! Я грю – ой, эта Софья! – тюкнула Надежда супруга по затылку. – Помнишь, кака смешна всегда! Сама толстенька, маленькая така, с пуговицу, а каблуки огроменные нацепит, нос задерет и ну грязь месить! Прям, шоу на
– А откуда она переехала, вам не известно?
Надежда замолчала, потом огорченно долбанула себя по коленке:
– Вот ведь не спросила! Ну чего бы, дуре, не спросить, а? Нет ведь, не спросила, не узнала! А теперь не купите «Ваниш»-то?
Зинаида только махнула рукой:
– Да рассказывайте уже что знаете.
– Ну и вот, – торопливо продолжала женщина. – Значица, переехать-то переехала, а жить не больно-то и рвалась. Нет, кажный день здеся появлялась, а как вечер, так – фить, и отбывала. У ей же дочка была, у Софьи-то, вот она у дочки и ночевала. Нет, правда, ежли каку пьянку собрать или там гульбище, это Софья завсегда здеся, а ежли все по-мирному, так чаще у дочки была. Говорила мне, что тута ей одной страшно. А чего бояться-то? Можно подумать, на ее кто клюнет здеся? Мой, например, никогда, кроме меня, ни на кого не взглянет. Так же, Вовка?
Вовка поспешно мотнул головой.
– Вот я и говорю! – продолжала Надя. – И Лилькиному Антохе тоже, окромя меня, никто не нужон, даже Лилька. А уж Софья и вовсе не красавица была, да и лет ей…
Тут Вовка вдруг напрягся – что-то в словах супружницы его насторожило.
– Слышь, Надьк, ты чего там про Антоху-то ляпнула? – медленно стал он к ней разворачиваться.
Но маленькая женщина нисколько не испугалась громилу-мужа. Лихо треснув его по темечку, чтоб не мешал зарабатывать иностранный отбеливатель, она отмахнулась:
– Ой, да про какого Антоху? Я про Софью! И чего боялась, грю, кто б на ее позарился?
– Но ведь не зря, выходит, боялась? – поддела ее Татьяна.
– Ну, выходит, не зря, – легко согласилась Надя. И тут же добавила: – Токо это не считается, это ж не мужики!
– А кто? – уцепилась Зинаида. – Вы видели – кто?
– А чего видеть-то? Она ж сгорела. Или нет, постойте-ка… У нас говорили, что ее придушили сначала, – вспомнила Надя и еще решительнее помотала головой: – Тода это точно не мужики. Это убивцы.
Татьяна с Зинаидой переглянулись. Зинаида крепче обняла топор и вдруг спросила:
– Я вот о чем подумала… Ведь если Софья так боялась оставаться в доме, почему она не продала его никому? Или бы семью какую пустила…
Надежда радостно фыркнула и ткнула Зинаиду в плечо:
– Да ты чо! Совсем ничо не знаешь, что ли? Нас же сносить собираются! А с чего б я, по-твоему, свинью колоть собралась? Нет, нас в следующем квартале сносить будут, квартиры обещали новые. Зачем бы Софье дом продавать? А пускать кого сейчас боязно – документики подделают, и прощай новые хоромы! Нет, наши все каждый за свой дом держатся, никого не выманишь. Вы к нам через месяц приезжайте, здеся все скотину будут колоть. Токо мы корову продавать пока не будем и колоть тоже. Вдруг на первом этаже квартира выпадет…
Но мясная тема подруг не интересовала, их волновала Софья.
– А вот вы про гулянки говорили, – вернула Надю к теме Зинаида. – А часто они у нее случались?
– От уж хрен! – вскочил Вовка. – Ни фига не часто! Один токо раз и была, я считал. Это она кого-то с работы приводила, что ль… Славно так гуляли, пели, пили… Почти до утра сидели, я слышал. Ишо подумал, ежли ишо раз соберутся, всенепременно сам к имя прибуду. А потому как сосед, имею право! А оне и не собралися.
– Ага, точно, не собиралися больше, – подтвердила жена. – И ваще, к ей даже гости не приходили. Я не видела.
– А я видел! Как-то калитку открывала бабе какой-то, – снова встрял Вовка.
Мысль о «Ванише» ему не нравилась, куда как приятнее было бы купить пивка, но Надьку не переспоришь. Тогда, может быть, гостьи сами увидят, что его следует поощрить?
– Молчи уж! Открывала она… Дочка это была Софьина. Дочку и я видела, удивил, – фыркнула Надежда. – Точно, она тута появлялась. Но тоже нечасто, токо в хорошую погоду.
– Это ж почему? – вздернула брови Татьяна.
Надежда на всех посмотрела немножко свысока, дескать, где б вам догадаться, ежли б не ее наблюдательность, ее ум, а также сообразительность!
– А потому! Дом-то частный, почитай, в деревне находится. Вот она и приезжала сюда, чтоб позагорать. И ишо у нас молоко иногда брала, раза два, наверное. А в плоху-то погоду чо здеся делать?
– А в последний день, вы не видели, к Софье никто не приходил? – допытывалась Татьяна.
– Не, не видела. В последний день я токо пожар усмотрела. Я воопче думала, ее и нет там вовсе, а милиция приехала, и оказалось – там она. Прям така неприятность…
Зинаида с Татьяной все же купили Надежде «Ваниш». А Вовке больше ничего не обломилось – жена сунула ему под нос сухонький кулачок, и здоровенный детина вмиг скис и растерял боевой задор.
Глава 4
Рожденный болтать молчать не может
Домой подруги подъезжали уже в десятом часу.
– С ума сойти! Знала бы, что эта семейка так нас мурыжить будет, ни за что бы не поехала, – ворчала Татьяна. – Столько времени Вадька с Леонидом.
– А не поехала бы, и не узнали б ничего, – отозвалась Зинаида. – Разве б я одна с ними управилась?
– А что узнали-то? Только больше запутались…
Зинаида снова припала к топору. Как-то за всеми разговорами никто и не догадался вернуть его хозяину, и теперь Зинаида с ним почти срослась.
– Тань, и что получается? Софье по наследству достается дом…
– И Валентина про него знает, непонятно только, почему тебе ничего не сказала, – добавила Татьяна.
– Да, Валентина про него знает. Мало того, она даже несколько раз туда приезжала… Тань, а это не Валентина ли, а? Ну, в смысле, мать прикончила…
– Ты у меня уже спрашивала.
– А, ну да, она тебе говорила, что не убивала… И все же, смотри…
Зинаида подпрыгнула от неожиданной догадки, лихо шибанула подругу по плечу, и та резко дернула рулем, вильнув чуть ли не на встречную.