Дама Пик

Мах Макс

– Прошу прощения, сударь!
– вежливо остановил Августа здоровенный детина, больше похожий на кабацкого вышибалу, чем на камердинера или комнатного лакея. По-французски он говорил почти без акцента. Одним словом, безупречный нукер.

– Василий Петрович!
– окликнул Август посла.
– Знаю, что не вовремя, но нужда велит!

– Ну, раз велит, - оторвал взгляд от газеты Новосильцев, - присоединяйтесь, Август! Прохор, пропусти!

Слуга посторонился, и Август подошел к столу.

– Dobrogo dnia!
– сказал он по-русски

и присел на стул напротив посла.

– И Вам не хворать!
– усмехнулся в ответ собеседник.
– Вы, Август, к слову, единственный в этой стране, кто не кличет меня Базилем, и по русскому обычаю поминаете при обращении моего батюшку. Закусите со мной?

– Благодарю, - покачал головой Август, - но я сыт.

– Даже не выпьете?

– Пожалуй, откажусь, - снова покачал головой Август.
– Я и так уже с раннего утра ne prosyxaiu.

Этим, собственно, исчерпывались познания Август в великорусском наречии, поэтому говорили они с русским послом по-французски.

– Я настаиваю!
– в глазах Новосильцева появилось какое-то странное выражение, которое Август никак не мог ухватить.

Что это было? Сожаление? Сочувствие? С чего вдруг? Но, как на грех, думалось ему сейчас плохо, так что возникшую, было, мысль Август благополучно упустил. Слишком был занят своими чувствами, а зря.

– Граф, мне нужна въездная виза, - сразу взял он быка за рога.
– Я...

– Увы, Август, - граф смотрел едва ли не с жалостью, но уж точно, что не был равнодушен, - но я не могу вам помочь.

– Что?!
– опешил Август, ни разу в жизни не встретивший отказа в такой безделице.
– Я...

– Извините, Август, - тяжело вздохнул Новосильцев.
– Мне действительно неловко вам отказывать, но въезд в Российскую империю вам запрещен.

– Ничего не понимаю...
– Август был обескуражен. Такого не могло быть, потому что не могло быть никогда. И тем не менее...

– Это просьба его величества Максимилиана, - с явной неохотой объяснил посол.
– Как вы понимаете, Август, я не могу ему отказать. Ее императорское величество, к слову, тоже не сможет.

"Максимилиан?
– удивился Август.
– Но как он мог узнать, что я захочу поехать в Петербург?!"

Состояние Августа в тот момент было таково, что он был совершенно дезориентирован. Как говорится, затмение нашло. Иначе такую тупость не объяснить. Ведь обычно мысли его не "текли", а "стремительно летели". Логика была холодна и безупречна. При том, что интуиция тоже не дремала. И все-таки, он справился. Пусть и с опозданием и только отчасти, но, в конце концов, натура взяла верх, и Август начал соображать.

– Когда это случилось?
– спросил Август.

– Вчера, - лаконично ответил Новосильцев.

– Вот так-так!
– Август действительно не знал, что и думать. Что такого могло произойти вчера, что король решил вмешаться в его личные дела? В его планы, о которых вчера не знал и сам Август? Однако, очевидно, одно. Король

знал еще вчера, что барон ван Коттен уезжает в Петербург, и тогда же приказал Агате ехать вместе с мужем. Разумеется, это более чем странно, но хотя бы объяснимо. Однако запрет на въезд в Российскую империю - это совсем другое дело. В этом случае, Максимилиан должен был знать не только о том, что баронесса является любовницей Августа, но и о том, какого рода отношения связывают этих двоих.

"Но это невозможно!
– возразил себе Август, пытаясь осмыслить случившееся.
– Он не мог этого знать! Я сам не знал..."

Получалась какая-то форменная бессмыслица, поскольку в основе действий Максимилиана лежали два совершенно невозможных обстоятельства. Во-первых, должно было случиться нечто настолько из ряда вон выходящее, что король вообще смог и захотел - или скорее наоборот, захотел и смог, - столь грубо, если не сказать оскорбительно вмешаться в личные дела графа де Ламара. А, во-вторых, откуда ему вообще было знать, что Август вознамерится ехать в Россию вслед за своей любовницей? Притом знать об этом заранее и наверняка!

"Чепуха какая-то!"

И в самом деле, чепуха. Такое не утаить. Уж кто-нибудь из приближенных Максимилиана, наверняка, шепнул бы Августу на ушко, что затевается в палаццо Феарина и почему. Но нет. Все было тихо и мирно. Вот разве что Агата... Но Агатой, скорее всего, двигала одна лишь любовь. Она хотела проститься с Августом в их обычной манере, и ей это удалось. Ночь любви, краткое прощание, и все, собственно. Занавес опускается.

– Август...
– прервавший его размышления Новосильцев, словно бы колебался, сказать Августу нечто или нет, но, в конце концов, решил, по-видимому, озвучить это таинственное "нечто", которое по-прежнему вызывало у него сомнения.

– Не скрою, я заинтригован, - сказал он наконец.
– Не знаю, что и думать, но полагаю, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Вы, как мне кажется, об этом деле так же не осведомлены, что заставляет думать о странном...

Новосильцев помолчал, внимательно глядя Августу в глаза, и продолжил все тем же ровным голосом, каким стал бы рассказывать о рутинных делах.

– Мне, Август, отчего-то представилась забавная картина. Будто бы вы едете в Прагу к гросгерцогу Рудольфу. И в руках у вас подорожная, выписанная моим старым другом бароном Дризеном... Каково?

– Думаете?
– нахмурился Август.

– Даже и не знаю, что сказать... Да, и вот еще что, но строго между нами. Позавчера баронесса ван Коттен посещала палаццо Феарина, но подробностей я, разумеется, не знаю.

"Позавчера?
– удивился Август.
– Отчего же я узнаю об этом только сегодня и не от нее самой, а от третьего лица?"

Ситуация представлялась Августу настолько абсурдной, что он даже рассмеялся...

7. Вилла Аури, здесь и сейчас