Дама Пик
Шрифт:
Потому что дни моей жизни начали сокращаться быстрее, чем я рассчитывал. И времени у меня остается все меньше и меньше.
Все меньше и меньше…
Я почувствовал, что глаза мои слипаются, и, успев только подумать, что утро вечера мудренее, заснул.
Утром Знахаря разбудил необычный шум в камере. Открыв единственный глаз, он сел на койке, повернул голову и увидел, что зэки столпились вокруг чего-то в противоположном углу, а один из них, хромой Бекас, лупит в дверь и орет:
– Эй,
Растолкав урок, Знахарь пробился вперед и замер.
Бедный, а именно так окрестили его сокамерники, тот самый мальчик, которому Знахарь вчера растолковывал, как его подставили, висел на спинке койки, подогнув ноги и касаясь коленями пола.
Знахарь похолодел.
Уставившись на висевшего в петле из тряпок Бедного, он почувствовал, как его пронизывает жалость к этому пацану, увидевшему отвратительную изнанку жизни и не выдержавшему этого зрелища.
Если бы я не уснул, думал Знахарь, если бы я поговорил с ним еще, если бы… Но, как говорится, если бы у бабушки были яйца, она была бы дедушкой. Уж это Знахарь знал наверняка.
Повернувшись, он, ссутулившись, добрел до своей койки и рухнул на нее.
Болезненное чувство необратимости произошедшего охватило его, и даже собственные проблемы, связанные с необходимостью выживания, отошли на второй план. Знахарь лежал на спине, закрыв глаз, и видел перед собой растерянное лицо Бедного, который слушал его жестокие, но справедливые слова о том, что произошло с ним, глупым и наивным студентом, на самом деле.
Он снова и снова слышал, как мальчишка беспомощно шептал:
– Как же так, как же так… Но ведь она же такая хорошая…
А Знахарь только жестко усмехался и продолжал развенчивать провинциальную любовь к столичным городам, которая заставляет девок сначала ложиться под любого столичного жителя, изображая любовь и верность, а потом толкает их на предательство, подлость, а иногда, как в случае с Бедным или с самим Знахарем – и на убийство.
И вот теперь Бедный висел на спинке койке, отвесив челюсть, и его синий язык, оказавшийся уродливо длинным, торчал изо рта, а нижняя часть лица и футболка с надписью «Queen» были покрыты засохшей пеной, которая попала как раз на усатую физиономию Фредди Меркьюри. Не повезло бедному Фредди, что Бедный повесился именно в этой футболке. Знахарь невесело усмехнулся и вдруг почувствовал, что рядом кто-то есть. Открыв глаз, он увидел сидящего рядом с ним на корточках Ганса. Ганс смотрел на Знахаря, и на его лице читалась странная смесь жалости, жестокости и самоуверенности.
– Ну, что тебе? – устало спросил Знахарь.
Он и на самом деле чувствовал себя так, будто всю ночь грузил уголь.
Ганс ухватил себя за подбородок, с силой помял его и тихо сказал:
– Я знаю, о чем ты думаешь. Вчера я слышал ваш разговор. Да только…
– Что – только? – Знахарь напрягся.
– В общем… В общем, Бедный этот – он мусор. Казачок засланный. Вот.
Знахарь быстро сел и, мгновенно выстрелив рукой, схватил Ганса за ухо.
– Говори. Или я оторву тебе ухо.
Гансу было больно, но на его лице не дрогнул ни один мускул, и он так же тихо и спокойно продолжил:
– Прежде чем он сдох, он рассказал все. Ну, во-первых, его узнал один из моих… В общем, его узнали. Во-вторых, он пришел именно к тебе и вся его история была специально подогнана под тебя, чтобы ты расслабился и пустил слезу.
Знахарь медленно раслабил руку и отпустил Гансово ухо.
Ганс, поморщившись, потер защемленный лопух, который, кстати, был изрядно и профессионально измят и изломан уже давно, и сказал:
– Ты заметил, что его легенда в точности совпадала с твоей историей?
Знахарь кивнул.
– Ну вот. Я не знаю, зачем это было нужно ментам, да он и сам не знал. Он должен был войти к тебе в доверие, а там они бы уже решили, как использовать это.
Знахарь снова кивнул и тут же с ужасом вспомнил, что как раз собирался наладить связь с волей через Бедного.
Да-а-а, подумал Знахарь, вот оно как.
– Ну и кто его… – спросил он, просто чтобы сказать что-то.
– Какая тебе разница, – пожал плечами Ганс, – считай, что я.
Знахарь замолчал, задумавшись. Ганс не мешал ему.
Через несколько минут Знахарь глубоко вздохнул и сказал:
– Да, видать, потерял я нюх. Действительно расслабился.
– Ладно тебе, – подбодрил его Ганс, – все нормально. С кем не бывает!
– Ну, знаешь, – с сомнением отозвался Знахарь, – а если бы ты не услышал всего этого? А если бы Бедного не узнали?
– Если бы – если бы! История не любит сослагательного наклонения, – сказал Ганс, подмигнул Знахарю и встал.
Знахарь, подняв взгляд, примирительным тоном сказал:
– Ну ты насчет уха извини…
Ганс улыбнулся и махнул рукой:
– Не так уж мне и больно было. У меня что уши, что нос – давно уже без хрящей, так что – ничего.
И ушел к своей койке.
Бедного уже вынесли, дверь за вертухаями захлопнулась, и тут с койки Тюри послышалось:
– Чифир ты не пьешь, я знаю, ну тогда просто чайку крепкого – как? С утра, знаешь ли, способствует!
Знахарь повернулся, и, испытывая чувство благодарности к старому седому зэку, который сбил его с неприятной темы, ответил:
– Чайку – с удовольствием. А к чайку что?
Глава 4
Я ОТ ХОЗЯИНА УШЕЛ…
Заместитель главы администрации города по вопросам контроля над асоциальными тенденциями в обществе Альберт Генрихович Гессер пребывал на седьмом небе.
В результате многолетней работы головой, чековой книжкой и распухшей, как прошлогодний утопленник, печенью ему удалось наконец затесаться на Всемирный конгресс по надзору за содержанием преступников.