Дама с единорогом
Шрифт:
Баронессу переполняли эмоции от сладкого, томительного предвкушения свидания с баннеретом.
Джуди прикрыла рот рукой и зевнула.
— А до этого целых две недели шли дожди, — не унималась Жанна.
— Да, лило, как из ведра, — апатично ответила служанка.
— Урожай будет хорошим.
— Дай-то Бог!
— А я его не видела, казалось, целую вечность…
— Ничего, ещё насмотритесь, — равнодушно протянула Джуди. Ей хотелось спать.
— Джуди, развлеки меня чем-нибудь.
— Чем?
— Ну, так расскажи что-то. — Баронесса скучала.
— Что, госпожа?
— Ну, хотя бы о духах колодца.
—
Ещё раз зевнув, Джуди неспешно начала:
— У одного человека была дочка. Мать её умерла, отец женился вторично. Мачеха позавидовала красоте девушки и выгнала её из дома, в дорогу дала только краюшку хлеба, кусок дрянного сыра и кувшин скверного эля. Девушка долго шла через леса, через поля, пока не оказалась посреди зарослей терновника. Огляделась она и видит — неподалеку сидит старичок, того и гляди, Богу душу отдаст. Спросил он её, что, мол, ты тут делаешь, а она ему в ответ — судьбу свою ищу. — А что у тебя в тряпице-то? — Она ему показала. Он отведал угощения, улыбнулся и рассказал, как выбраться из терновника к колодцу. Колодец тот был непростой — стоило ей сесть рядом, как из него вынырнула голова. — Умой меня, причеши меня! — пропела голова. Девушка сделала так, как ей велели, а потом умыла и причесала две другие головы из колодца. И стали головы рядить, как её наградить, и решили сделать так, чтобы сам король полюбил и женился на ней. Так оно и вышло.
После Джуди рассказала о рыцаре-чародее, принцессе Кентербери и Эдрике, взявшем в супруги фею, последнюю историю Жанна любила больше всего.
— Однажды, возвращаясь с охоты, сэр Эдрик заблудился и до вечера плутал по лесу вместе с пажом. Наконец увидели они вдалеке огни большого дома. В доме они нашли множество танцующих благородных дам. Они были необычайно прекрасны и высоки ростом, а уж как пели и танцевали! Была среди них одна девушка, превосходившая других красотой, как увидел её охотник, сразу влюбился без памяти. Вбежал сэр Эдрик в дом и выхватил девушку из круга танцующих. Остальные дамы кинулись на него, пустив в ход зубы и ногти, но с помощью пажа славный охотник вырвался от них и унес свою прекрасную добычу.
Три дня он осыпал девушку подарками и ласковыми словами, а она ни слова ни проронила. На четвертый же она сказала, что прибудет с ним счастье, богатство и удача до тех пор, пока он не попрекнет ее сестрами и их домом. А ежели попрекнет, то потеряет ее и богатство и умрет во цвете лет. Сэр Эдрик поклялся всеми святыми, что будет любить ее до гробовой доски, и они в присутствии знатных гостей обменялись супружескими клятвами. Прослышав про молодую супругу сэра Эдрика, пригласил их и свидетелей к своему двору, дабы убедиться, что она и подлинно фея. Волшебная красота новобрачной послужила тому наилучшим доказательством. И король, подивившись вволю, отпустил их с миром.
Много лет жили они счастливо, пока как-то вечером не вернулся сэр Эдрик с охоты и не обнаружил жены. Он искал ее — но тщетно. Наконец дама объявилась. Муж сердито спросил: «Поди, это сестры задержали тебя так долго?». И жена его в тот же миг исчезла.
Не описать словами, как горевал бедный сэр Эдрик. Пришёл он на то место, где нашёл жену, но ни слезы, ни мольбы не могли вернуть её. День и ночь корил он себя за необдуманные слова и умер от горя, как и предсказала ему утерянная супруга.
—
— Хотите, про красную гвоздику расскажу?
Баронесса кивнула.
— В одном замке жила молодая сеньора по имени Марджори. Была она хороша собой и воспитана по всем христианским законам. Больше всех на свете любила она своего жениха, прекрасного барона Эвариста. Был он храбр и чист сердцем. Накануне свадьбы пришлось ему отплыть в Святую Землю, чтобы отбить у неверных Гроб Господень. На прощание дала ему леди Марджори белый цветок гвоздики в залог своей верности. Прошёл год, другой — а её жених как под землю провалился, ни слуху, ни духу. Наконец приехал к ней его друг, рассказал, что Эварист убит. Ничего после него не осталось, только засохший цветок. Был он весь красный от крови. Вертела леди Марджори в руках цветок и заметила семена. Решила она посеять их в своём саду. Из семян выросли гвоздики и зацвели. Но были они не белые, а с красным пятном посредине, будто кровь погибшего рыцаря оросила их. Леди Марджори велела оберегать цветы от ветров и засухи. Осенью она собрала семена и отнесла их в монастырь, где бы её цветы благоухали в память о её возлюбленном.
За рассказами служанки время летело незаметно; кавалькада выехала за пределы баронства. На ближайшем перекрёстке к ним подъехали вооружённые стражники и потребовали оплаты. Им заплатили, и повозка медленно тронулась дальше.
Откинувшись на подушки, Жанна думала вслух:
— Воистину, словами своими иногда роем мы себе могилу! Стоило ли Эдрику так долго добиваться счастья, чтобы потерять его в один миг?
— От судьбы не уйдёшь.
— Мне так жаль его! Ведь он любил её… Но, видно, она не любила, иначе бы сжалилась.
— Феи, госпожа, любить не могут. У них души нет — что с них взять?
— Только бездушное существо могло толкнуть его на скорбный путь. Надеюсь, Господь смилостивился над его душой! Ах, Джуди, смогла бы я любить так, как любил он?
— Вам лучше знать, — уклончиво ответила служанка.
— Нет, я слаба душой, я убоялась бы. Право, я даже не знаю, хотела бы я, чтобы меня вот так любили! Я не хотела бы, чтобы кто-то из-за меня взял на душу один из ужаснейших смертных грехов, возведя меня в своем сердце на место Бога. Нет, лучше быть любимой Эваристом! Он исполнил высший долг, пожертвовав ради Бога земной любовью.
— По мне, его невесте от этого не легче. Небось, глаза все выплакала.
— Но он же погиб за дело Христово! Это должно утешать и укреплять её.
— Если б моего Метью понесло в Святую землю и там убило, я бы за это Господа не благодарила, — пробормотала Джуди.
— Ах, Джуди, знала бы ты, как у меня падало сердце, когда они неслись навстречу друг другу!
— Кто они? — переспросила служанка, не понимая, что это просто мысли вслух, и баронесса не рассчитывала на ответ.
— Рыцари на ристалище. Я так боялась, каждый раз боялась… Особенно когда он поднял коня… Джуди, там была настоящая кровь!
— А зачем тогда Вы смотреть на это ездили, раз боитесь?
— Велико искушение дьявола, — вздохнула Жанна. — Скажи, зачем это, Джуди?
— Что зачем? Вы о том, куда ездили, что ли? Не знаю, Вам виднее.
— И я не понимаю. Мне кажется, я никогда не пойму мужчин. Как бы мне хотелось, чтобы все они были, как баннерет!