Дама с простудой в сердце
Шрифт:
Время шло, а Артем все не выходил. Уже стемнело. Машина Трифонова стояла на месте, рядом милицейский «уазик», прибывший следом. Двое милиционеров дежурили у парадного.
Неужели он попался? Нет, Ника не могла в это поверить.
И вот свершилось чудо! Из дома на улицу высыпала пьяная компания человек из десяти-двенадцати. С шампанским в руках и с песнями. Среди них была девушка в свадебном платье и фате. Подвыпившая компания свернула к мосту через канал Грибоедова, и тут Ника увидела среди гуляк Артема. Он все еще прихрамывал, и ему было непросто поспевать за веселой ватагой.
— Это он, Катя.
— А чего там помнить! Это же эпизод, а не роль Анны Карениной.
— Тогда вперед.
Девушки выбежали из машины и побежали по другой стороне улицы, обгоняя шумную ватагу. Они выскочили на угол Садовой, отошли к барьеру и стали ждать.
Нике сегодня везло. Именно на перекрестке Артем решил оторваться от ватаги и рванул в сторону. Ничего и подстраивать не требовалось. Парень сам едва не сбил Веронику с ног. Это была настоящая удача. Кому-то должно везти в этот сумасшедший день!
— Какая резвость для человека со сломанной ногой!
Артем оторопел. Выпутываться из подобных ситуаций у него не было опыта.
— Ты его знаешь? — спросила подружка.
— Вдовствующий жених моей покойной сестры.
— Красивый мужик. Сроду не поверила бы, что такого парня можно выловить по Интернету.
— Ладно, Катюша, до завтра. Я провожу инвалида. А то парня хватил столбняк, он ослеп, онемел и вряд ли соображает, где находится. Без поводыря далеко не уйдет.
— Удачи! А ты с вдовцом неплохо смотришься в паре.
— Он об этом догадывается.
Девушки уединились на несколько секунд, и Ника вернулась одна, взяла кавалера под руку.
— Кажется, ты уехал из дома на машине. Я видела тебя в окно. Вероятно, она тебе надоела, и ты решил бодать прохожих.
— Чем? Рогами?
— Если модно, то и рога носят. Ишь как прифрантился. В гости к даме собрался?
— Из гостей. Так торопился не упустить тебя, что забыл поесть. Мне голос сверху подсказал, что ты где-то рядом.
— Я тоже голодна. Хочешь пригласить меня в ресторан? Какого класса?
— Не имеет значения. Главное, чтобы недалеко. Нога разболелась.
— Хорошо. Задача понятна.
Артем чувствовал себя не лучшим образом, особенно в тот момент, когда они вновь свернули на Гороховую. Ника вела его к тому дому, из которого он едва вырвался. До машины Трифонова оставалось несколько шагов, когда девушка, будто жалея его нервную систему, тихо сказала:
— Нам на другую сторону.
Они перешли дорогу и миновали машину ее отца, на которой приехал Артем.
Ресторан «Пальмира» находился напротив злополучного дома номер пять. В зале посетителей набралось немного, еще не пробил час пик, когда народ начинает «гулять по буфету». Метрдотель посадил их за столик у окна. Тут, как и во всех крупных ресторанах, имелись своя танцплощадка, сцена для оркестра и вышколенные официанты в бабочках. Артем немного успокоился, ему хотелось выпить и немного отвлечься от идиотских мыслей.
Им принесли шампанское, коньяк и закуску.
— Что желаете на горячее? — спросил официант, не предлагая меню.
— Севрюжий горб, прикопченный на ольхе, и постную ветчину с солеными сливами.
Официант долго моргал, продолжая ждать заказ. Вероятно, он решил, что посетитель разговаривает на тарабарском языке.
Вероника рассмеялась.
— Принесите меню, — перевела она официанту.
Артем выпил рюмку коньяка и глянул в окно. Машина Трифонова все еще стояла на месте, и двое милиционеров продолжали дежурить у парадного. Ника положила свою изящную ручку на его руку, и он опять увидел сверкающий на ее пальце до боли знакомый изумруд. Артем глянул в ее глаза. Как она повзрослела. Перед ним сидела не девочка, а дама, лишь издали напоминающая Юлю. Но та была нежной хрупкой девушкой, в глазах которой он читал обожание. А сейчас он ощущал власть над собой, зависимость от желания той, что держала его руку. В ее глазах кипела страсть, а не обожание.
Добронравов настойчиво потребовал:
— Перестань ломаться, Жора, как кисейная барышня. Я сказал: «Бей», значит, делай.
— Рука на тебя не поднимается, Илларионыч.
— Для дела надо. Они должны поверить. Слишком я чистенький. Пару ребер сломай, фингалов понаставь.
— Ладно. Но только не я. Тогда уж терпи.
Могила вышел, и в комнате появился мордоворот, у которого вместо рук росли кувалды. Адвокат зажмурил глаза. После третьего удара он потерял сознание, а когда очнулся, смог открыть только один глаз, второй заплыл. Могила сидел перед ним на корточках и покачивал головой.
— Убедительнее не бывает. Нам пора ехать. Я тебе помогу.
В рваной одежде, с кровоподтеками, изможденный, исхудавший, обросший, с запекшейся кровью на пересохших губах и под носом, несчастный Додик едва поднялся на ноги и, опираясь на плечо Пухова, с трудом передвигал ноги. За руль сел Могила. Ехали они долго, пока не добрались до места. Город погрузился в ночь. Могила остановился возле серого здания и кивнул на светящуюся неоновую вывеску по другую сторону дороги.
— Тебя найдут быстро. Ты же не знаешь, где тебя держат в плену. Из твоего окна будет видна вывеска этого ресторана «В гостях у Саши». Он достаточно известный, и они сориентируются.
— Отлично… — Добронравов скривил рот и заныл: — Сволочь, он мне передние коронки сломал.
— Поставишь новые. Сиди. Я пойду, гляну, что там делается.
Пухов вышел из машины, поднялся на третий этаж, открыл дверь своим ключом и вошел в квартиру. Слева пятиметровый коридор, две комнаты заперты, а в самом конце — открытая дверь в третью комнату. Он прошел вглубь, остановился у порога и усмехнулся. Его расчеты оправдались. Вино и коньяк отморозки не трогали. Бутылка из-под «Старки» валялась на полу пустой. Савва и Иван спали прямо за столом мертвецким сном. Клофелин сработал безотказно. Могила вернулся к машине.
— Все в порядке, Илларионыч. Но запомни, эти придурки уже никогда не должны проснуться.
— Не учи ученого. Помоги мне выбраться из машины.
Подъем на третий этаж без лифта длился целую вечность. Адвокат стонал, кряхтел, сопел и шепелявил беззубым ртом, изрыгая проклятья вперемешку с отборной бранью. Добравшись до комнаты, Добронравов с ужасом взглянул на спящих бандитов, уткнувшихся мордами в тарелки с закуской.
— Жора, я их боюсь.
— Они не страшнее мухи с оторванными крылышками.