Дама Тулуза
Шрифт:
За спиной у Симона кричали:
– Наварра! Наварра!
Франки отходили к Мюрэ.
Баржи по-прежнему покачивались у левого берега.
Наваррцы достигли причала почти одновременно с франками. У самого уреза воды снова закипел бой.
В сумятице, теряя одного человека за другим, франки спешно грузились на баржи. Они торопились отплыть.
Симон с небольшим отрядом повернулся к наваррцам лицом и с того мгновения ничего больше не видел и не слышал.
Не видел он, как легкая конница
Как стрелы находят одну цель за другой.
Как по сходням и прямо из воды лезут на баржи спешенные франки.
Как затаскивают раненых, орущих от боли.
Как бесятся и ржут испуганные кони, норовя цапнуть зазевавшегося.
Роняя в воду сходни, рывком отходит от берега первая баржа. Франки берегут щитами корабельщика с багром и шестом, чтобы того не поразила стрела.
За первой баржей, неловко кренясь, отходит вторая.
Симон продолжает биться, не подпуская к переправе наваррскую конницу. Справа и слева от Симона погибают франки, но он и этого почти не замечает. Он сражается, будто погрузившись в смертельно опасный, одному ему внятный сон.
А баржи одна за другой выплывают на стремнину, и река относит их вниз по течению, к знакомой корабельщикам отмели, от которой начинается удобный путь на правый берег.
И вот остается последняя баржа. Сходни уже втянули. Франки из симонова отряда, бросив бой, скачут к воде.
Симон остается один, последний. И последним отворачивает от врагов своего тяжелого, закованного в броню коня и гонит его прочь.
Багры уже впились в берег, медленно отводя неповоротливую посудину на глубокую воду. Не останавливаясь, Симон бьет коня шпорами. Конь взвивается и прыгает – огромный, как слон, с тяжелым всадником на спине.
Царапнув низкий борт и разбив доску обшивки, передние копыта срываются. С оглушительным плеском, подняв огромный водопад сверкающих брызг, Симон уходит под воду.
Вся Гаронна, казалось, взорвалась в тот миг криком.
Орали арагонцы – несколько лет назад они потеряли под Мюрэ своего короля и рвались отомстить за это Симону.
Вопили наваррцы.
Ликовали тулузцы.
Смеялись братья Петрониллы – оба потные, окровавленные, в пыли и копоти.
А на баржах молчали, онемев от ужаса.
На несколько мгновений мир остался без Симона де Монфора, и вдруг стало ясно, как много места занимал этот человек.
Затем почти все на последней барже разом кинулись к тому борту, где сгинул Симон. Баржа опасно накренилась. С проклятиями корабельщики принялись отгонять рыцарей, чтобы те не опрокинули судно. Наконец у борта остались всего несколько человек и среди них – тот злющий копейщик, который у Базьежа не побоялся обвинить Симона в трусости.
Сейчас он свесился за борт, высматривая что-то в воде. Ему показалось…
Корабельщики налегли на шесты.
Солдат поднял голову и заорал на провансальском наречии:
– Мать вашу, стойте!..
– Нас тут перестреляют! – крикнули ему в ответ. – Утопят вместе с твоим Монфором!
И снова оттолкнулись шестами. Баржа шевельнулась и пошла.
Солдат вскочил, сбив корабельщика с ног, и выхватил у него багор. Замахнулся на лежащего, чтоб не помешал, и опять навис над бортом.
Что-то темное медленно копошилось в глубине. Солдат подцепил багром и…
Темное пошло наверх удивительно легко. Всплеск – и показалось запрокинутое лицо с раскрытыми глазами, по которым текла вода.
Солдат бросил багор под ноги и подхватил Симона за подмышки. Полуобернувшись, крикнул:
– Да помогите же!..
Едва Симон поднялся из воды, как тотчас же стал очень тяжелым. Его с трудом втащили на баржу и брякнули.
Симону удалось высвободиться из стремян. Конь пошел ко дну, увлекаемый доспехом.
Несколько стрел вонзились в борт баржи.
– Берегите корабельщиков! – закричал кто-то из франков. – Отходите же! Отходите!..
Баржа вышла на стремнину.
Солдат ловко разрезал ножом ремни на симоновом доспехе, содрал и отбросил кирасу, перевернул графа вниз лицом и выдавил из него воду.
Симон ожил: начал кашлять и плеваться. Солдат засмеялся, упираясь локтями в широкую графскую спину. Симон выругался и велел отпустить.
Солдат снял локти, помог Симону сесть. Симон обтер лицо ладонями и тут только увидел, кто вытащил его из воды.
– Чума на тебя, дерзец, – сказал граф Монфор. – Как тебя зовут?
– Альом из Фанжу.
Симон глядел на этого Альома, усмехаясь, и лязгал зубами от холода. Потом сказал:
– Что стоишь? Сними с меня кольчугу.
Баржа ткнулась в берег. К ней уже бежал симонов брат Гюи. Симон трясся, не в силах унять дрожь, в одной рубахе, насквозь мокрой.
– А, брат, – молвил он, завидев Гюи, – скучали вы без меня?
И потянул рубаху через голову, представ перед воинством совершенно голым.
У кого-то, как это обыкновенно водится, сыскалась фляга с вином. Вынырнув из рубахи, Симон выпил, обтер губы и после этого позволил брату закутать себя в теплый плащ.
Альом из Фанжу поглядывал на него издалека. Но Симон еще не успел его забыть – подозвал, кивнув через плечо.
– Останься со мной, – велел он. И добавил с непонятной ухмылкой: – А то мне без тебя страшно.
И снова Симон в Нарбоннском замке и с ним его бароны и его родичи, все злые. Симон, после падения в октябрьскую Гаронну осипший, кашляет через слово, он грозит и обещает.