Дама в автомобиле, с ружьем и в очках
Шрифт:
Нужно найти очки, нужно встать на ноги.
Когда я поднимаю голову – резко, слишком резко, – плитка начинает кружиться, я боюсь, что снова потеряю сознание, но все стихает – и шум в ушах, и даже боль. Она вся переместилась в левую руку, на которую я даже не смотрю, но, кажется, она стала каменной и страшно распухла.
Зацепиться правой рукой за раковину и подняться.
Я на ногах, мое расплывчатое отражение перемещается вместе со мной по зеркалу, висящему напротив, мне кажется, время возобновило свой ход.
Я знаю, где нахожусь: туалет на бензозаправке на шоссе в Авалон. Я знаю, кто я такая: идиотка, удирающая от полиции, – лицо в зеркале, к которому
Когда я вошла, то положила сумку у зеркала, в котором вижу себя. Сумка по-прежнему здесь.
Я с трудом открываю ее, одновременно правой рукой и зубами, ищу вторую пару очков, те, в которых печатаю на машинке.
Теперь мое лицо в зеркале становится четче, оно в пыли, заплаканное, искаженное страхом.
Я боюсь снова взглянуть на левую руку, прижимаю ее к себе, к своему белому перепачканному костюму.
Входная дверь закрыта, хотя, войдя, я оставила ее приоткрытой.
Я не сошла с ума. Я поставила машину, попросила, чтобы налили полный бак. Хотела причесаться, помыть руки. Мне указали на небольшой домик с белеными стенами неподалеку от заправки. Внутри было так темно, что я не стала закрывать дверь. Я не знаю, случилось ли это сразу, или я все-таки успела причесаться. Помню только, что открыла кран, вода была прохладной – ну, конечно, я причесалась, теперь я уверена! – а затем какое-то дуновение воздуха, кто-то рядом, что-то живое и враждебное позади меня. Меня оторвали от пола, я кричала изо всех сил, но крики не вылетали из груди, я не успела понять, что происходит, боль, вонзившаяся в руку, сразила меня полностью, я стояла на коленях, я была одна. Я по-прежнему здесь.
Еще раз открыть сумку.
Деньги на месте в конверте с логотипом нашего агентства. Ничего не взяли.
Полный абсурд, это невозможно!
Я пересчитываю купюры, сбиваюсь, начинаю сначала, у меня падает сердце: никто не собирался красть мои деньги или что-то еще, единственное, что они хотели – я сошла с ума, я сойду с ума, – это сломать мне руку.
Я смотрю на свою левую руку, опухшие, посиневшие пальцы и вдруг не выдерживаю, прислоняюсь к раковине, снова опускаюсь на колени и начинаю выть. Я буду выть, как зверь, до скончания века, буду выть, рыдать и колотить ногами до тех пор, пока кто-нибудь не придет сюда и пока я не увижу дневной свет.
Я слышу торопливые шаги снаружи, голоса, скрип гравия.
Я вою.
Дверь рывком распахивается, открыв ослепительный мир.
Июльское солнце не сдвинулось со своего места над холмами. Вбегают люди, склоняются надо мной, говорят хором – я их уже видела, когда выходила из машины. Я узнаю хозяина станции, двух клиентов, наверное, они местные, тоже остановились здесь по пути заправиться.
Пока мне помогают подняться, я рыдаю во все горло, но внезапно замечаю одну дурацкую деталь: из крана по-прежнему течет вода. А ведь только что я этого даже не слышала. Мне хочется закрыть этот кран, я должна его закрыть.
Те, кто наблюдает за мной, не могут ничего понять. Ни то, что я не помню, как долго здесь была. Ни то, что у меня две пары очков: они протягивают упавшие на пол и заставляют десять раз кряду повторить, что они мои. Они твердят: «Ну успокойтесь же, успокойтесь», – принимая меня за сумасшедшую.
Снаружи так светло, так спокойно, так чудовищно реально, что мои слезы разом высыхают. Такая же автозаправочная станция, как все остальные. Бензоколонки, гравий, белые стены, аляповатый рекламный плакат в окне, живая изгородь из бересклета и олеандра. Шесть часов летнего вечера. Как я могла орать и кататься по полу?
Машина стоит там, где я ее поставила. Увидев ее, я испытываю тот же страх, который появился во мне, когда все это произошло. Меня начнут расспрашивать, допытываться, откуда я еду, что случилось, я буду врать, они догадаются, что я что-то скрываю.
На пороге конторы, куда меня ведут, стоит женщина в синем переднике и девчушка лет шестисеми, они ждут меня, у них слегка взволнованные лица, но, скорее, их одолевает любопытство, как в театре.
Только вчера в такое же время маленькая девочка с длинными волосами, держа в руках куклу, смотрела, как я подхожу к ней. И вчера вечером мне тоже было неловко. Сама не понимаю, почему мне было неловко.
Нет, скорее, понимаю. Прекрасно понимаю. Я не могу вынести детского взгляда. Потому что там, в прошлом, за мной наблюдает маленькая девочка, которой я когда-то была.
Море.
Если все сложится неудачно, если меня арестуют и придется представить – как это называется? – алиби, объяснение начать нужно будет именно с моря.
Это не будет вся правда, но я буду говорить долго, не переводя дыхания, со слезами в голосе, буду выглядеть простодушной жертвой мечты для бедных. Я напридумываю невесть что, лишь бы это звучало правдоподобно: приступы раздвоения личности, дедушки-бабушки, страдающие алкоголизмом, или что в детстве я упала с лестницы. Пусть я до смерти надоем тем, кто будет меня допрашивать, пусть они увязнут в потоке этой приторной чуши.
Я им скажу: я не отдавала себе отчета в том, что делаю, действовала как бы я и в то же время как бы не я, понимаете? Я-то думала, что это удобный случай увидеть море. Виновата не я, а та, другая.
Они мне наверняка ответят, что раз уж мне так хотелось увидеть море, то я давно уже могла это сделать. Всего-навсего взять билет на поезд и снять пансион на курорте Палава-ле-Фло, многие другие именно так и делают, и ничего – живы-здоровы, а кроме того, для этого придуманы оплачиваемые отпуска.
А я им скажу, что часто хотела поступить именно так, но не получилось.
Что, кстати, чистая правда. Каждое лето, вот уже шесть лет подряд, я пишу в туристические бюро, в отели, получаю от них проспекты, останавливаюсь возле витрин с купальниками. Однажды я уже почти подошла к двери бюро, оставалось только нажать на кнопку звонка и купить летний тур. Две недели на пляже на Балеарских островах, включая авиабилет в оба конца и поездку в Пальму, а также оркестр, тренера по плаванию и яхту на все время пребывания там, ну а страховая компания «Юнион-Ви» гарантирует отличную погоду и все остальное; от одного взгляда на программу подобного отдыха покрываешься легким загаром. Но понимайте, как хотите, каждое лето пол-отпуска я провожу в отеле под названием «Центральный», кстати, единственном в Монбриане (Верхняя Луара), а вторую половину – неподалеку от Компьеня у старинной школьной подруги, к ней в придачу «ее собственный» муж и глухая свекровь. Мы играем в бридж-белот [1] .
1
Бридж-белот – разновидность карточной игры бел от, появившейся в XIX – начале XX века в странах Средиземноморья. (Здесь и далее примеч. пер.)