Дамоклов меч
Шрифт:
Однако в сердце Алексея Петрова уже закрались сомнения. Сквозь фидер своего шлема он уже с минуту чувствовал странный запах, вернее, не странный, а неприятный, похожий на запах пота или нечистот. Стекло шлема помутнело. Петров чертыхнулся, в конце концов, что за детские страхи... Грузовой отсек — не дом с привидениями. Необычная техническая проблема, вызванная странным метеоритом с явно магнитными свойствами, — это другое дело. Ее нужно постараться решить. А эта штука, точно, магнитная — недаром она тянулась за кораблем и сейчас присосалась с такой силой к панели управления люком, едва не расстроив полностью всю сложнейшую электронику “челнока”.
И тем не менее Алексей Петров не мог заставить себя переступить порог грузового отсека. Он откашлялся в микрофон.
— Олег, ты меня слышишь? Я здесь.
Молчание.
— Олег?
В голосе Петрова послышалось раздражение. Точно, спрятался за спутником. Решил пошутить, зараза. Ослабить, так сказать, напряжение. Нашел время и место... Петров выдавил из себя короткий смешок.
— Ну, кончай, Олег. Я оценил. Достаточно. Давай вылезай. Этот ящик с инструментами чертовски тяжелый. Иди помоги.
Про инструменты он сказал нарочно: Петров чувствовал, что, как ребенок, стоящий на крыльце дома, в котором, по рассказам, водятся привидения, он боится войти в отсек. Вот если Глебов сейчас покажется — он поймет, что здесь безопасно, и тогда...
Глебов не появлялся.
Наконец, собравшись с духом, Алексей Петров занес над порогом правую ногу и шагнул вперед. Ботинок скафандра с чмоканьем приземлился на металлический пол отсека.
Взглянув под ноги, Петров неожиданно заметил, что пол у порога покрыт странной красной жидкостью. Но он не успел спросить себя, что это такое, — взгляд его зафиксировал лежавший у самого порога необычный предмет.
Это был кубик из разноцветного странного материала с прожилками такого же серебристого оттенка, как скафандр Петрова. Осторожно взяв его двумя пальцами, Петров поднял кубик. К его удивлению, он оказался гораздо тяжелее, чем представлялся на вид. Размером он был не больше двух сигаретных пачек.
Поднеся кубик ближе к стеклу шлема, чтобы получше рассмотреть его, Петров заметил, что стекло сильно запотело. Надышал, черт, теперь уже все: пытаться вытереть стекло изнутри — все равно что пробовать почесать через шлем подбородок.
Из кубика вытекла и упала на скафандр Петрова алая капля. Не похоже на кровь — слишком светлая... Нет, кровью это быть никак не может. На ощупь, однако, кубик был упругим, словно живая плоть. Петров чуть сильнее сжал его. Под упругой гранью чувствовалось что-то твердое...
Сейчас же исследую эту штуковину, решил Петров. В кабине. Как следует. А Глебов — черт с ним, пусть ждет.
Подойдя к двери шлюза, Петров набрал на панели управления нужную комбинацию. Но дверь не поддавалась. Попробуем открыть вручную. Он потянул рычаг.
Свет в шлюзе погас, плотная тьма окружила командира.
В этой тьме Петров не мог видеть, как ведущая в грузовой отсек дверь шлюза бесшумно закрылась у него за спиной. Свет включился.
Повернувшись, Алексей Петров увидел, что дверь закрыта. Он заперт. В маленькой тесной камере.
Снова Глебов. Ах, ты...
— Олег, это уже не смешно! — Петров старался, чтобы голос его звучал тверже. — Приказываю тебе открыть шлюз и немедленно выйти оттуда. Где ты прячешься, Олег? Ты меня слышишь? Космонавт Глебов, это приказ вашего непосредственного начальника. Вы обязаны немедленно подчиниться. Немедленно, ты слыхал?
Никакого ответа.
— А, ч-черт! — выругавшись, Петров со злостью швырнул в упрямую дверь шлюза тяжелый кубик.
Кубик отскочил от двери, словно резиновый мяч. Привычным движением поймав его, Петров заметил, что одна из серебристых прожилок отошла и развернулась в ленточку шириною не больше дюйма.
На ленточке было что-то написано.
Петров снова поднес кубик к глазам. Нет, это не надпись. Вышивка. Очень тонкая вышивка. Только одно слово: “О. Глебов”.
Фонтан рвоты ударил изо рта Петрова в стекло шлема, горячая жидкость потекла по его груди. Схватившись за рычаг двери шлюза, ведущей в грузовой отсек, он изо всех сил дернул. Нет, ему не хотелось возвращаться в грузовой отсек — просто он не мог оставаться в шлюзе, рядом с этим... Он без разбора тыкал пальцами во все кнопки, но дверь не поддавалась. Она словно примерзла к стене.
По щекам командира Алексея Петрова текли слезы, видеть мешала желтая пленка рвоты на стекле. Навалившись всем телом на рычаг ручного замка, он понял — бесполезно. Привалившись к двери, он плюнул на стекло, чтобы хоть немного очистить его.
И тут задвигались стены.
Командир Алексей Петров почувствовал, как пол уходит у него из-под ног. Пытаться удержать движущиеся на него стальные листы, кричать, плакать... Нет, он выше этого. Петров медленно сполз на пол шлюза рядом с лежавшим в углу разноцветным кубиком. Сейчас к этому кубику прибавится второй... А пока он сидит в углу и ждет своей участи...
Командир Петров почувствовал, как опустившийся потолок смял антенны на его шлеме. Сейчас головки болтов обшивки вонзятся в его мягкую, такую мягкую плоть...
Последнее, о чем успел подумать командир “Юрия Гагарина”, — что все это абсолютно невозможно. Он сам помогал строить этот корабль и точно знал — на нем нет никакого механизма, благодаря которому стены обыкновенной шлюзовой камеры на советском звездолете вдруг обрели бы свойства пресса, который янки используют для уничтожения старых автомашин...
В Центре управления Белого дома президент обеспокоенно внимал министру обороны, который с пулеметной скоростью считывал со стенограммы содержание переговоров экипажа советского “челнока”.
— Космоград требует, чтобы они немедленно вышли на связь, — сказал наконец министр. — Повторяют последние несколько минут сигнал вызова.
— Повреждение? — предположил президент.
— Не думаю. Кажется мне, что это как-то связано с неким предметом, о встрече с которым экипаж “Гагарина” недавно сообщил в Космоград. Более того, весьма возможно, что и экипаж и корабль уже можно вносить в списки потерь...